Новые материалы
Охота на гусей
Июнь. Меня опять занесло на Новую Землю. Сидели в Северном поселке. Занимались вопросами приема очередной штольни. Здесь же, в Северном, вместе со мной были представители московских управлений Министерства обороны. Не помню всю команду военных, но среди них был полковник В. П. Ковалев, знающий массу всевозможных историй, мастер рассказывать их, служил когда-то в Белушке, рыбак и охотник, в общем, компанейский парень, которого нельзя не запомнить. Тем более что с ним была связана и эта история с охотой на гусей, которую я хочу вам рассказать.
Итак, обо всем по порядку. После того как мы вдоль и поперек излазили штольню, решая проблемы монтажников и шахтеров, составили и утвердили многочисленные "технические решения" и т. д., вся наша группа перебралась в Белушку. Здесь нам предстояло проинформировать руководство полигона о результатах нашей работы и решить некоторые хозяйственные вопросы, связанные в основном с доставкой необходимых грузов на штольню. На все это требовалось два-три дня, а потом — домой, к своим повседневным заботам и делам.
 Трунин Рюрик Фёдорович (1933 - 2016) — российский учёный в области экспериментальной физики, дважды лауреат Государственной премии СССР. Работал во ВНИИЭФ (ВНИИ экспериментальной физики, г. Саров). Прошёл путь от инженера до начальника отдела (1968–1997) газодинамического сектора, с 1997 по 2009 год — главный научный сотрудник Института физики взрыва РФЯЦ-ВНИИЭФ. Дважды лауреат Государственной премии СССР (1968, 1989). |
На улице — настоящая новоземельская весна: не заходя за горизонт, полные сутки светит яркое солнце. Его косые лучи (до зенита солнце здесь в это время не поднимается) несильно согревают землю, хотя устойчивая плюсовая температура днем и небольшой морозец ночью делают свое дело: в тундре появились многочисленные проталины, вершины холмов и гряды камней очистились от снега, да и сам он осел, уплотнился, потемнел.
Стаи пернатых висят в воздухе: летят косячки мелких пичужек, клиньями проплывают стаи гусей и уток, можно увидеть (если повезет) и грациозных белых лебедей. Все торопятся, повинуясь зову предков, успеть в короткое заполярное лето вывести свое потомство, выходить его, поднять на крыло. Некоторые из передовых представителей пернатой братии уже подбирают себе под гнезда просохшие вершинки холмиков, осваивают участки у небольших валунов, хорошо обогреваемых солнцем, и т. д. Вот в такое-то время и пришла Володе Ковалеву мысль съездить на гусиную охоту, а заодно и порыбачить на озере, "поблеснить". Если повезет, можно поймать новоземельского лосося — гольца.
Конечно, ни у меня, ни у приезжих военных не было никаких рыбацких принадлежностей, но наш организатор обещал все это устроить.
— Спиннингов и японских катушек вам, конечно, не будет, но прочную леску с блесной и грузом — найдем.
— А удилище?
— Какое еще удилище? И зачем оно? Палку возьмешь, привяжешь к ней леску вот тебе и удочка!
— Подожди, а как же забрасывать блесну?
— А ее не надо забрасывать — на озерах сейчас лед в метр толщиной, так что мы будем ловить из проруби!
— Из какой проруби?
— Да найдем какую-нибудь трещину или разводье, там и будем блеснить.
На этом "инструктаж” по подледному лову гольца закончился. Мне дали кусок толстой лески длиной метра в четыре и самодельную блесну из какого-то серого металла, отдаленно напоминавшую рыбку, с огромным крючком-тройником. Приготовить "снасть" уже не составляло особого труда.
Что касается охоты, то одновременно здесь все оказалось и сложнее, и проще. Конечно, никаких ружей ни у кого из нас не было. Никто не делал даже попыток их раздобыть. У Володи был приятель майор Аркадий Прохоров, который тогда служил на Новой Земле. Это был известный на всей Новой Земле охотник и рыболов. Рассказывали, что в путину, когда идет голец, Аркадия с небольшой бригадой помощников-моряков (с сетями, бочками и солью) забрасывали вертолетами на озеро, подальше от Белушки (куда земной транспорт не доходит), недели на две. Заповедным местом у Аркадия было озеро Прохоровское, открытое им самим и названное в его честь. Там в небольшой землянке (зимнике) и жила эта мужицкая артель. За эти две недели артель заполняла рыбой всю имеющуюся у них тару (а это два-три десятка бочек!); затем прилетали вертолеты и доставляли артель вместе с рыбой в Белушку. Рыбы хватало на все начальство и на всю их часть до следующего сезона.
Поговаривали, что Прохоров помимо Маточкина Шара знал еще один пролив, который пересекал с запада на восток южный остров Новой Земли. Конечно, это был не судоходный морской пролив, но по озерам, речкам и ручьям, пронизывающим поперек Новую Землю, в пору большой воды, весной, можно было пройти на утлом суденышке всю Землю от Баренцева до Карского моря. Такой вот он, Аркадий Прохоров. Лучшего знатока и проводника по тундре — не отыскать. К тому же он слыл отменным охотником.
В Белушке растаявший снег оставил у обочин дорог и тротуаров, вокруг домов, переходов и площадок весь скопившийся за зиму мусор, который придавал поселку, выкрашенному в один желтовато-грязноватый цвет, еще более непривлекательный вид. В общем, как всегда, зима скрывает, а весна обнажает все во всей краce.
И надо же такому случиться: только-только мы собрались в поход (а нас набралось человек пять-шесть), как по гарнизону по местному радио объявили, что в воскресенье, в девять утра, в городке состоится общий субботник. Всем военнослужащим необходимо принять в нем участие. Вот такая получалась у нас рыбалка и охота. Но делать нечего. Здесь военный гарнизон и приказы не обсуждаются... Ну что ж, поработаем и мы! Но не таков был полковник Ковалев! У него созрел план, на острие выполнения которого вдруг оказался я.
— Слушай, Рюрик, ты здесь единственный гражданский командировочный, к тебе не относится этот приказ.
— Ну и что?
— А вот что: адмирал тебя уважает, знает, что ты здесь человек нужный, а на штольне без тебя вообще не обойтись...
— Ну ладно, Володя, давай без этого. Ты что предлагаешь? Пойти к адмиралу?
— Точно! Сходи к Збрицкому! Скажи – так мол и так, собрались на рыбалку на Гусиное, приготовили снасти, договорились с гаражом насчет ГТСки, а тут – неожиданно субботник. Скажи, что никогда не был на здешней рыбалке... и еще что-нибудь в этом духе.
— А я действительно никогда на здешней рыбалке не был, но к адмиралу не пойду, неудобно.
— Что значит "неудобно"! Это нам, военным, неудобно! Мы вроде как приказ его нарушаем. Он пошлет нас сразу к... вот уж действительно будет неудобно! Второй раз не пойдешь. А тебе что сходи, поговори. Он тебя отпустит! Ну а мы — сопровождение! В конце концов, ведь мы работали без всякого отдыха в Северном две недели! И какую работу сделали! Можно сказать — штольню подготовили! А ты неудобно! Да не стесняйся! Во всяком случае, ты ничего не теряешь! Не будем спорить. Сходи. Это единственный шанс. Все тебя просят. Ведь настроились, да и мяса свежего здесь уже давно не видели. А тут гуси... Сходи!
— Ладно, уговорил. Схожу, хотя как будто на какое-то преступление меня толкаешь!
Вечером я пошел к Евгению Павловичу. Рассказал ему обо всем примерно так, как договаривались с Ковалевым. Жду, как отреагирует адмирал. А он молчит... Потом:
— Ну хорошо. А сколько с тобой?
— Четверо или пятеро. Полковник Ковалев, Прохоров... назвал еще несколько фамилий из управления.
— Значит, полковники сами боятся тебя послали... Да и правда, хрен бы я их отпустил! И Ковалев опять здесь!
Я понял, что у адмирала осталась какая-то старая неприязнь к Ковалеву; ну думаю, сменит сейчас милость на гнев. Но нет, все обошлось...
– А машину из гаража нельзя. Сразу узнают, что на рыбалку поехали. Вы мне так и уборку сорвете. Дам вам свою. Пусть Ковалев потихонько скажет водителю, чтобы подготовил машину. А ехать далеко задумали?
— Вроде на Гусиное.
— Не близко! Пусть проверит ГТСку! А то будете где-нибудь в тундре куковать!
— Спасибо, Евгений Павлович!
— Да, вот еще что. Ты в этой гостинице? Пусть утром у тебя соберутся все. ГТСку подадите задом, прямо к подъезду. И все лезьте через задний борт, чтобы мне народ не баламутить! Все ясно?
— Все, Евгений Павлович, не беспокойтесь. Еще раз – спасибо.
Уф! Хотя разговор у нас был вполне нормальный, я вышел от адмирала выжатый как лимон, со странным чувством, будто я обманул его (видимо, не давало покоя то, что все будут работать, а мы отдыхать), и вместе с тем испытывал радостную неизвестность от предстоящей поездки. Мне действительно очень хотелось съездить на озеро, увидеть своими глазами охоту на гусей и самому испытать рыбацкого счастья: как-то не приходилось до сих пор участвовать в подобных мероприятиях.
Итак, разрешение было получено, а договориться насчет ГТСки для моих компаньонов не составляло уже никакого труда. Отъезд был назначен на 7.00 утра — время, когда на улице еще почти никого нет. Вся бригада заранее собралась у меня в комнате. Ждем. Время от времени кто-то выглядывает в подъезд. Наконец:
— Подошла! Давай, ребята, по одному! Быстренько!
Операция залезания через задний борт закончилась успешно, и главное быстро. ГТСка затарахтела, выпустила из своей выхлопной трубы клубы черного дыма и, лязгая гусеницами, рванула на улицу. Через несколько минут мы благополучно вырвались из поселка на "оперативный простор" дорогу на Рогачево. Я устроился на скамье за водителем; если немного нагнуться, то через лобовое стекло будет виден кусочек тундры. Рядом с водителем сел наш проводник и главное действующее лицо Аркадий Прохоров. Вскоре свернули с дороги. Едем по целине, точнее, по колее, проложенной в тундре ГТСками. Кругом еще много снега. Но и проталин уже много особенно на холмах. Они стоят рыжеватые от оставшейся прошлогодней осоки, как островки среди белой равнины... Но что это? Посередине такой поляны, на самой ее маковке, белый кусочек снега... Аркадий, показывая на него, кричит мне:
— Смотри! Гусыня уже села на гнездо! Что-то рановато она устроилась!
Приглядевшись внимательнее, я действительно узнал в белом клочке снега сидящую гусыню. ГТСка прошла от нее в нескольких метрах, но она так и осталась сидеть на своем гнезде недвижимо, лишь повернула голову в нашу сторону. Спустя какое-то время мы увидели еще одну сидящую гусыню, и чем дальше в тундру, тем заселенные островки встречались все чаще и чаще. Иногда стали попадаться по две гусыни, сидевшие неподалеку друг от друга. А в небе над нами то и дело проносились стаи гусей. Все они были на расстоянии выстрела, и Аркадий постоянно хватался за ружье, пытаясь выстрелить в очередную пролетающую стаю. Один раз мы даже остановились, и он с ружьем забрался на брезентовую крышу машины, попросив водителя ехать чуть медленнее. Но очень быстро снова водрузился на свое место в машине:
— Сколько ни пробовал, а все не получается! Конечно, пальнуть можно, но ведь в гусыню попадешь!
— Да, видно, ГТС не легковушка, а тундра не асфальт...
Тряска, конечно, была изрядная, так что прицелиться было практически невозможно. А стрелять наобум для Прохорова было неприемлемым.
Наконец мы на Гусином. Огромное, вытянутое с запада на юго-восток озеро шириной (в месте, где мы остановились) в полкилометра было покрыто льдом и запорошено снегом. Берега холмистые, снег с холмов почти сошел. Вышли из ГТСки, немного размялись, забрали свои удочки, Аркадий — ружье и большой рюкзак, и отправились на противоположный берег озера. Твердый наст хорошо держал, и мы быстро дошли до места, выбранного Прохоровым. До берега было метров 50. Остановились и саперной лопаткой, по очереди, стали рыть укрытия-окопчики. Работа спорилась. Мы вырезали большие снежные кирпичи, из которых выстраивали стенки-брустверы перед окопчиками. Минут через 20 сооружения были готовы. Прохоров, а его окопчик был соседним с моим, пробил у себя в бруствере небольшую дыруамбразуру. Я не очень понимал зачем все это было нужно? Над нами то и дело проносились стаи гусей никто не мешал прицелиться и стрельнуть, но... Аркадий почему-то не стрелял, а вместе со всеми рыл свой окопчик... Дальше события развивались так. Вытряхнув из рюкзака на снег все содержимое, он стал доставать завернутые в какое-то тряпье, бесформенные на первый взгляд, "профиля” – вырезанные из фанеры и неумело раскрашенные фигуры, чем-то напоминающие профиль сидящего гуся. По крайней мере, при определенной доли фантазии можно было представить себе фанерное туловище гуся с темными намалеванными красками крыльями, из которого торчала шея (палка) с головой (утолщение на конце). Собрав эти "профиля” в кучу, Аркадий вылез за свой бруствер и, отойдя от него метров на 15, натыкал их в беспорядке в снег. Получилась стая сидящих "гусей". На этом все приготовления к охоте, как оказалось, были завершены.
И что вы думаете? Едва он успел возвратиться в свой окоп, как большая стая пролетавших мимо гусей вдруг резко развернулась и, шумно хлопая крыльями, стала садиться. Раздался выстрел, за ним второй. Стая, не успев сесть, резко взмыла вверх, оставив на снегу, рядом с "профилями", двух своих товарищей. Я еще не понял, что произошло, как картина повторилась: новая стая, гуси, прежде чем сесть на снег, чуть зависают в воздухе, снова два глухих выстрела, и... стая улетает без двух своих собратьев. Так продолжалось несколько раз, пока вся площадка перед нашими брустверами не покрылась тушками птиц. Аркадий взял мешок, перелез через бруствер, дошел до площадки, собрал гусей и возвратился в окопчик... “Охота” продолжалась.
В это время (а прошло примерно два часа после нашего приезда) послышался шум приближающейся ГТСки: к одиноко стоявшей нашей машине подъезжала вторая.
— Прокурор части со своими следователями пожаловал, бросив взгляд на вновь прибывших, сказал Прохоров. Они – рыбачить.
Минут через 20 затарахтела новая ГТСка приехал начальник тыла со своими подчиненными, затем пожаловал замполит, затем кто-то еще и еще... Одним словом, вскоре на противоположном берегу Гусиного озера выстроилась кавалькада машин, почти все начальство Белушки (за исключением самого адмирала) собралось здесь. Я ничего не понимал: то ли они по-ударному так быстро вычистили весь поселок, то ли, поковыряв для отвода глаз с полчаса лопатой, махнули рукой на субботник и, как и мы, втихаря, рванули на рыбалку. Скорее второе. Так или иначе, но народу на озере собралось немало.
Мы пошли на другой берег попытать рыбацкого счастья. Недалеко от берега протянулась большая трещина (лед в середине озера осел), она-то и играла роль лунки. Кстати, лед был еще очень толстым (около метра), вода в озере чистая-чистая, видны все камушки на дне. Вдоль этой трещины и разместились рыбаки, метров через пять друг от друга. Мне объяснили, что, когда пойдет голец (если, конечно, пойдет), – тут уж не зевай, бросай свою блесну в стаю и сразу подсекай, дергай. Голец хватает все, что попадает ему на пути, в том числе и блесну. Успеешь бросить, пока косяк не прошел, — поймаешь, не успеешь все, жди следующего. В общем, и рыбалка чем-то напоминала охоту, правда, гольцовые косяки ничем не приваживают: они сами ходят по озеру, “руководствуясь" своими собственными соображениями...
Наша группа за исключением Прохорова, который по-прежнему стрелял гусей, расположилась неподалеку от приехавших рыбаков. Ждем, лениво опуская и поднимая свои блесны. Пусто. И не только у нас. Другие рыбаки, похоже, также ждут подхода гольца. И вдруг среди рыбаков мгновенно пронеслась весть — есть, попался! Я взглянул вдоль трещины: метрах в 30 от нас висел на блесне и плясал хороший голец, а радостный хозяин торопился сбросить его с тройника... И началось! То там, то здесь раздавались радостные крики тех, кто вытащил рыбину на лед, — действительно шел косяк, и надо было успевать... Но у нас пока ничего. Я смотрел на воду — все те же тихонько "шевелящиеся" камушки, и вдруг мне показалось или я действительно увидел много каких-то темных длинных теней, слабо извивающихся вдоль трещины! Голец! И тут же я почувствовал резкий рывок лески. Дернул — впечатление такое, что тройник за что-то зацепился; с трудом вытянул леску, все более и более понимая, что это не зацеп! Голец шел тяжело, чувствовалось, что на крючке сидит хорошая рыба. Наконец показалась голова, последний рывок, и на льду затрепетала заветная рыбина. Быстро отцепив тройник и чуть не попав впопыхах на него сам, снова бросил блесну в трещину и тут же, как только она опустилась на дно, почувствовал новый рывок, и все повторилось сначала — второй голец трепыхался рядом с первым. Бросил блесну еще раз, но, увы, больше клева не было — косяк уже прошел мимо. Теперь можно было посмотреть и на свой улов: на льду лежали два красавцагольца, с серебристым брюшком и темной спинкой, с небольшими чуть розоватыми пятнами по бокам. Они были сравнительно небольшими (я даже немного расстроился), в каждом килограмма полтора, всегото! Но красавцы! Голец бывает намного больше, но наш косяк, наверное, был из середнячков, поскольку и у других рыбаков рыба была примерно такой же.
Мы ждали нового косяка, но удача на этот раз отвернулась от нас рыбы — больше не было. Кончилась и стрельба в наших окопчиках: видимо, Прохоров выполнил свою норму.
Зачем он набил столько гусей? Их ведь и за полгода не съешь! Но оказалось все просто: 2 гуся — начальнику штаба, 2 – прокурору, 2 — судье, 2— замполиту, ... мешок (!) — вертолетчикам (в обмен на спирт), по гусю — каждому из нас, кому-то сколько-то еще и еще. Вот и осталось жене Прохорова то ли 2, то ли 3 гуся. Кстати, отвечая на мой немой вопрос, Аркадий сказал, показывая на набитые гусями мешки: "Здесь только гусаки, гусынь я не бью”. Как он различал гусей по полу, — известно только ему. Но те гуси, что достались нам, участникам этой "охоты", были действительно гусаками. На следующий день в Белушке был грандиозный обед. В одном большом котле, куда вместились все наши гуси (дикий новоземельский гусь, кстати, не такой уж крупный — не больше домашней утки) и куда в обилии был порезан лук, добавлена лаврушка, перец и какие-то другие пряности, они долго тушились (томились), клёкали, пыхтели, пока, наконец, полковник Ковалев, колдовавший над этим котлом, не произнес долгожданное: "Все, готово!".
Всем дали по гусю и налили по миске варева. Это было отменное кушанье. Мясо дикого гуся — мягкое, сочное, так и тает во рту. Аромат и вкус неповторимы! Единственное, что держало нас немного в напряжении, — попадавшиеся иногда прохоровские дробинки. Но и они не могли всерьез помешать тому огромному удовольствию, что испытывал каждый из нас, уплетая своего гуся.
Конечно, был спирт (помните, у вертолетчиков, в обмен на гусей!). Его пили как могли: кто разбавлял водой, кто предпочитал “неиспорченный”. Никто никого не заставлял: хочешь пей, хочешь нет. Но вот что удивительно никто не был пьян. Кто-то объяснил, что дело в "закусе" гусь, мол, не дает пьянеть. Может быть, это и действительно так. Кто знает? Ну а что касается гусей, то каждый из нас со своим справился. А если кто-то и не смог, то товарищи помогли. В общем часа через три после начала трапезы котел был пуст, а сколько было при этом выпито одному богу известно. Говорили, правда, что весь спирт одолеть не удалось — вертолетчики оказались щедрыми парнями и плеснули через край и... наши возможности.
Вот так закончилась эта "охота" и рыбалка. И хотя поездка была незабываема, а обед просто великолепен, в другой раз на подобные мероприятия я уже не ездил, хотя возможности и были.
Р.Ф. Трунин "Рядом с эпицентром взрыва" Саров 2000 г.
Погода на Новой
Читайте еще
