Исследователь Крайнего Севера — Евстафий Алексеевич Тягин

Новая Земля — крупнейший архипелаг в Северном Ледовитом океане, расположенный между Баренцевым и Карским морями — была открыта новгородцами в XI в. Ее западные берега русские поморы изведали задолго до того, как к ним впервые приблизились англичане, а затем — голландцы. В начале XIX в. интерес к далекому арктическому острову усилился и в русских правительственных кругах. Первыми русскими исследователями Новой Земли считаются Ф.П. Литке, П.К. Пахтусов, А.К. Циволько, К.Н. Посьет, В.А. Русанов. Фамилия Тягин в этом списке звучит незаслуженно реже, хотя его деятельность — это яркая, удивительная страница истории изучения края.

Из хранящегося в фондах РГАВМФ послужного списка известно, что Евстафий Алексеевич Тягин, выходец из дворян Херсонской губернии, родился 5 марта 1844 г. В 11 лет был определен кадетом в Черноморскую роту. С 1860 г. состоял в действительной службе сначала кондуктором на Черноморском флоте, затем, с 1862 г., в Каспийской флотилии. К 1869 г. он дослужился до звания подпоручика.

В 1871-м Тягина перевели в Архангельскую флотскую роту и направили помощником начальника Гидрографической экспедиции по исследованию бассейнов рек Мезени и Печоры. Это было необходимо, так как сюда "ежегодно приходили иностранные корабли (до 700 в год) за лиственничным лесом, торговля которым может развиваться в громадных размерах, и останавливается единственно по случаю опасности входа с океана в неописанное, непромеренное, и не огражденное предостерегательными знаками устье реки Печоры", — сообщал в Министерство внутренних дел архангельский губернатор Н.А. Качалов. На Новой Земле так же необходимо было установить знаки и нанести их на карты для безопасного подхода к берегам промысловиков. Подпоручику корпуса флотских штурманов Тягину выдали инструкцию, предписывающую подробно расспрашивать местных жителей о наличии ископаемых, в частности, каменного угля; выяснить, возможно ли выращивать хлеб в тех климатических условиях; "расположены ли жители к мореплаванию и судостроению". А также, передав местным лоцманам общие правила обозначения фарватера, собрать все сведения о наличии безопасного входа с моря в устье рек Мезени и Печоры.

По возвращении из экспедиции 1872 г. Евстафий Алексеевич представил в Морское министерство и командиру Архангельского порта подробный отчет. В отчете он выделил ряд причин, по которым охота и рыбный промысел находились у печорцев в упадке. Во-первых, используемые поморами суда - карбасы были приспособлены только к прибрежному и речному плаваниям. "Постройка хорошего моржепромышленного судна потребовала бы знакомых с этим делом специалистов, которых приходилось бы выписывать, по крайней мере, из Мезени", — отмечал Тягин. "Затем, — продолжал он, — понадобились бы на постройку судна капиталы, для капиталов — общество, а общества здесь нет, каждый пытает счастье сам по себе, от чего образовалось здесь два класса жителей — бедных и богатых. Богатым, разумеется, не расчет поднимать бедных, как необходимого им рабочего класса".

Отрицательно сказывалось на промыслах и то, что русские поморы отправлялись на охоту в конце июня, когда Печорский залив освобождался ото льда. Иностранцы же, в особенности норвежцы, имея лучшие суда, появлялись здесь раньше. И к приходу русских зверь был если не добыт, то распуган. Ружья поморцев, "даже собственно так называемые моржовки, кремневые, дают осечки, – описывал Тягин, – у иностранцев же новейшие системы, которые не боятся сырости, часто бывающих в северных морях туманов, и самый способ промышленности более улучшен". Подробно изучил Евстафий Алексеевич и причины частых болезней печорцев, особенно цингой. Промышленники, отправляясь на промыслы, брали с собой минимальный запас мяса, рыбы, хлеба, рассчитанный только на обратный путь. А между тем, Тягин слышал от иностранцев, что "употребление картофеля, чернослива, перца и кофе, в незначительных даже размерах, сберегает от этого серьезного бича".

Столь подробно составленный Тягиным отчет о командировке в район устья рек Печоры и Мезени был тщательно изучен в Морском министерстве. Из отчета однозначно следовало, что плавания русских промысловиков в северных водах во многом были убыточными, суда и карты уступали норвежским. В целом все это создавало угрозу потери влияния России на этом важном направлении. Остро чувствовалась необходимость проведения новых научных исследований и на Новой Земле. Для этого Общество подания (оказания) помощи при кораблекрушениях при содействии Морского министерства открыло на Новой Земле спасательную станцию, переселив туда несколько семей самоедов (ненцев).

25 июня 1877 г. Е.А. Тягин был командирован на Новую Землю для наблюдения за постройкой спасательной станции и проведения гидрографических работ в заливе Моллера. В сентябре, по возвращении в Архангельск, он доложил командиру порта Л. Ухтомскому о проделанной работе, а именно: о промерах южного входа в Мало-Кармакульскую бухту, описании берегов и островов. Обозначив южный фарватер вехами, Тягин поручил наблюдение за ними поселенной в Малых Кармакулах артели промышленников и самоедов. В следующем году Тягина вновь командировали на Новую Землю, чтобы продолжать начатое дело. Принимая во внимание тяжелые условия быта на острове, "так же и ввиду того, что в число поручений от Общества, возлагаемых на г. Тягина, входят также и некоторые гидрографические исследования", ему было выдано "морского содержания, определенного для распорядителей по постановке вех и баканов по заграничному положению", то есть столовых 540 рублей в год и морского довольствия 120 рублей в месяц.

Командировка была рассчитана на год. "Архангельские Губернские ведомости" и "Известия Русского географического общества" сообщали следующие подробности: "Тягин приехал на Новую Землю в конце лета 1878 года. Русских промышленников, зимовавших при станции, и самоедов, за исключением двух старух с детьми он не застал. Сломав замки приютской избы, Тягин нашел избу крайне грязной; даже постели после умерших в течение зимы двух промышленников не были убраны, что произвело крайне неприятное впечатление в особенности на прислугу Тягина, состоящую их старухи-няни, девушки-кухарки и мальчика 16 лет; баня, которую зимой занимали самоеды, была значительно чище". Прежде чем поселиться в доме, пришлось заняться очисткой помещений. Одновременно приехавшие рабочие заканчивали строительство вспомогательных построек станции. Только спустя полтора месяца оказалось возможным перебраться в дом. Приведя в порядок жилье и завершив ремонтные работы на станции, Евстафий Алексеевич оборудовал помещение для метеорологических наблюдений.

"17 сентября, помолившись в преобразованной из караулки часовне, проводили артель рабочих на отправившейся обратно в Архангельск шхуне. Возвратившись на берег с грустной мыслью, что с этой минуты порвалась на целый почти год всякая связь со всем, что осталось на материке, семья Тягина долго еще следила за уходившею шхуной, крестясь и призывая себе в помощь и покровительство Бога". Е.А. Тягин, чтобы опровергнуть утвердившуюся за Новой Землей репутацию гибельного края, отправился туда с женой и двухлетним сыном.

Весь поселок состоял из четырех домов, три из которых были построены в Сумском посаде и в разобранном виде перевезены на остров: "приют" семьи Тягиных, дом ненцев и баня, да еще небольшой дом, построенный по норвежскому проекту одним из мурманских промышленников. Над поселком — небольшой холм со скромной часовней, возле которой ржавела старая сигнальная пушка. У пристани — перевернутые вверх килем поморские лодки-карбасы.

После первого снегопада в Кармакулы стали собираться ненцы, находившиеся на промысле в других частях острова. Теперь количество людей, остававшихся зимовать в заливе Моллера, достигло сорока двух: кроме жителей поселка, неподалеку, в устье реки Гусиной, в двух промысловых избушках поселились пятеро промышленников-зырян, пришедших с Печоры на старой плоскодонной лодке.

26 октября зимовщики в последний раз видели солнце. Наступала долгая полярная ночь, когда тьма рассеивалась всего лишь на несколько часов. Ни регулярные метеорологические наблюдения, которые вел Тягин, ни чтение, ни общение с семьей не могли заполнить медленно тянувшегося времени. Иногда Тягин отправлялся на экскурсию в окрестности становища: к морю, ступая по острым, вертикально стоявшим плиткам известняка; в тундру, где его окружали отвесные скалы и лишенные растительности холмы; в ближайшую долину, по дну которой бежал прозрачный ручей. Вдали виднелись снежные вершины гор. Порой казалось, что их покрытые осыпями склоны совсем близко. Но, измученный ходьбой, Тягин возвращался назад. И желание достичь белевших льдом на горизонте вершин оставалось неутоленным...

С наступлением зимы вплотную встал вопрос о пропитании населения поселка. Собственные запасы Тягина были достаточно солидны. В изобилии были консервированные бульоны и щи, сгущенное молоко. Недостаток свежего мяса восполнялся осенью обилием свежей рыбы, которую ловили в расположенных поблизости озерах. Там были голец, мойва, сиг. Ненцы же были обеспечены продовольствием гораздо хуже. Гололед отогнал оленей на восток острова, и охота на них стала невозможна. Запас мяса у большинства ненецких семей был невелик. А иной пищи население острова практически не знало. Отчасти поэтому и возникла мысль отправиться на восточное побережье острова, как принято было говорить, на "карскую сторону".

Весной, когда начался массовый прилет птиц, положение с продовольствием наладилось. И в первых числах апреля, Евстафий Алексеевич предпринял попытку пройти Новую Землю с юга на восток. Он хотел установить возможность пересечения гор в глубине острова, и выяснить, где в большем количестве водится морской промысловый зверь. "Двое саней, — писал Тягин, — запряженные пятью собаками, нагружены были так: в одних провизия …, керосиновая кухня с принадлежностями, шесть поленьев дров и запасные для починки саней колья, топоры и заступ. На других санях — инструменты и моего устройства палатка, состоящая из трех дуговидных деревянных обручей,...обтянутых полотном".

Сначала шли на юг вдоль гор, по соединяющимся друг с другом четырем озерам, а затем по долине горной речки Кармакулки. В первый день путешественники прошли пешком 15 верст и остановились на ночлег. "Здесь я испытал как свою палатку, устроенную на санях, так и кухню, очень интересовавшую самоедов", — вспоминал Тягин. "Самоеды ели щи прямо из кастрюли, я же налил щи в металлическую тарелку, что при 15-градусном морозе оказалось не практично", — продолжал он. Ночью спастись от холода в палатке можно было, лишь спрятав голову внутрь малицы, согреваясь собственным дыханием. Самоеды же спали, постелив на снег парус, им же и накрывались.

На двадцатой версте Кармакулки путешественники оставили часть своих запасов у подножия гор. Впрягая поочередно всех собак в одни сани, они поднялись на высокую гору, предполагая, что за ней откроется более удобный, короткий путь к Карскому морю. Подъем был тяжелым. На горе сломались сани, при падении Тягин разбил очки и хронометр, потерял шомпол от ружья. "Горой несчастья" назвал он эту гору. С трудом спустившись в долину, путешественники заночевали у противоположного хребта.

На следующий день, 15 апреля, не рискуя сделать вчерашнюю ошибку, оправились в обход горы и заночевали на берегу озера. Утром, поднявшись на вершину водораздела и наблюдая горизонт при ясной погоде, Тягин установил, что пространство между заливами Моллера и Литке представляет собой низменность. "Здесь был замечен более рыхлый снег, и на глубине двух аршин, мы находили под снегом[…] частью сухой мох, но преимущественно мелкий щебень аспида", записывал он. "Я не могу, объяснить себе следующего явления: ночью туман занимал все низменности, а утром стал подниматься не всей массой, а частями, в виде столбов, быстро удлинявшихся", — продолжал Евстафий Алексеевич.

Еще несколько дней путешественники пробирались на восток, ночевали в ледяной пещере. Не найдя вокруг признаков близкого присутствия оленей, самоеды не советовали идти дальше из-за нехватки продовольствия. Несколько собак выбились из сил, почти у всех стерлась до мяса кожа на лапах. "Самоедские собаки, — заметил Тягин, — не смотря даже на голод, не дотрагиваются до хлеба, да и для нас самих хлеб составлял очень неудобную пищу. Промерзая, хлеб как лед крошился под топором, и нам приходилось свою дневную порцию оттаивать за пазухой, укладывая его туда заблаговременно".

По его расчетам и наблюдениям, до восточного берега Новой Земли им оставалось еще 35 верст. Сил и продовольствия не хватало. Решив ограничить путешествие этим пунктом, Тягин, с помощью команды, водрузил здесь в камни шест и отправился обратно. Когда позади осталась последняя гора и открылись берега Малой Кармакулки, путешественники почувствовали себя как дома. Добравшись до продовольственного запаса, они накормили собак, отдохнули и благополучно возвратились в становище.

Вернувшись из путешествия под крышу своего дома, Тягин застал его не в лучшем состоянии. Из-за того, что глиняная промазка к началу зимы не успела просохнуть, от пола и потолка несло холодом. От частых оттепелей двойные стены отсырели. Снег, набившийся в щели кровли, таял, и внутрь помещения попадала вода. Неудачной оказалась и ориентировка дома фасадом с севера на юг: во время господствовавшего здесь сильного восточного ветра, "встока", ветренная сторона здания подставляла его порывам наибольшую площадь.

Еще хуже обстояли дела в домике ненцев. Там прочно поселилась цинга. Несмотря на заблаговременно принятые меры — мытье полов известковой водой, окуривание помещения вереском (цинга тогда считалась инфекционным заболеванием), еще в начале зимы заболел Фома Вылка, а затем и другой ненец. Теперь оба помещения были полны опухшими от цинги больными.

Тягин имел в своем распоряжении необходимые лечебники, но способы врачевания этой мало известной в Европе болезни там указаны не были. Пришлось воспользоваться рецептом, издавна применявшимся поморами, и составить снадобье из отвара вереска, сосновой хвои и селитры. Лекарство помогло: опухоли быстро опадали, но больные еще долго оставались слабыми. Однако часть ненцев отказалась принимать лекарство, поэтому за зиму в Кармакулах умерли от цинги семь человек.

В течение всей зимы Тягин не имел возможности сообщить на Большую землю о своей судьбе. Отсутствие известий, рассказы о том, что новоземельские зимовщики нередко погибают от цинги, породили слухи о том, что Тягина и его семьи уже нет в живых. С началом лета К. П. Посьет обратился в морское министерство с просьбой послать на Новую Землю одно из военных судов Архангельского порта. Разрешение было дано, 21 июля 1879 г. шхуна "Бакан" вышла из устья Северной Двины и взяла курс к берегам острова.

Несмотря на то, что им пришлось вернуться с полпути, Тягин не считал эту попытку неудачной, поскольку были сделаны важные выводы. Он считал вполне возможным пересечение Новой Земли с запада на восток в весеннее время — с середины марта до середины мая. Для этого нужны были сильные собачьи упряжки и достаточный запас провизии и корма для животных. Остров следовало пересекать не через горы, а по долинам рек.

Во время похода вглубь Новой Земли Евстафий Алексеевич сделал ряд интересных наблюдений. "Хотя горы, озера и долины были покрыты сплошною пеленою снега, писал он, — видимый на западном побережье наклон пластов острова имеет такой же характер и внутри[…] и весь остров представляется как бы наклонившимся к востоку. В минералогическом отношении на всем пространстве встречается тот же аспид, черный плитняк, прожиленный кварцем молочного цвета; в руслах рек и под тундрой черного цвета глина и песок, часто попадаются тут и куски какого—то минерала хрустального вида".

Проводя все время метеорологические наблюдения, он пришел к выводу, что по мере удаления на восток температура воздуха значительно понижается. Так, в ходе этой поездки вглубь острова он составил новые сведения о рельефе и климате Новой Земли.

Еще более важным вкладом в изучение Новой Земли явилось создание Тягиным метеорологической станции в Малых Кармакулах. Физическая обсерватория снабдила его всеми необходимыми инструментами. Обустроив станцию, он начал вести метеорологические наблюдения и продолжал их до 13 августа 1879 г. Деревянную психометрическую будку соединил с домом с помощью особого мостика, чтобы в непогоду снимать показания приборов через стеклянное окошечко. Приборы были установлены на высоте 5,4 м. над землей. На отдельном столбе, на высоте 12,5 м. стоял малый флюгер с указателем силы ветра. Станция также была снабжена двумя приборами – дождемерами и анероидом. Наблюдения велись по среднему местному времени. Опубликованные в Летописи Главной физической обсерватории за 1879 год, они стали достоянием как русской, так и мировой геофизики.

В июле 1879 г. за ними отправили военную шхуну "Бакан". Тягин передал станцию со всеми запасами и принадлежностями самоедскому старосте. "1-го августа, — как сообщали "Известия Русского географического общества", — Тягин с семейством и сиротами: мальчиком и девушкой, оставшимися после умершего зимой самоеда, перебрался на шхуну и после молебна шхуна снялась с якоря, а 5-го августа ошвартовалась в Архангельске".

На основании личного опыта Е.А. Тягин пришел к заключению, что проживание на Новой Земле вполне возможно. Его отчет, план становища в Малых Кармакулах и чертеж малокармакульского знака были занесены в архив Гидрографического департамента. В Морской музей была отправлена на хранение модель палатки "лагеря промышленников на Новой Земле, с ее описанием".

В чине штабс-капитана Е.А. Тягин еще долго занимался гидрографическими работами на Севере. В 1880 г. его вновь направили на Новую Землю для осмотра знаков в заливе Моллера. С 1881 г. Тягин командовал Северо-Двинским плавучим маяком. Высочайшим приказом по морскому ведомству 24 апреля 1888 г. произведен в подполковники. За доблестную службу Е.А. Тягин был награжден орденами Св. Станислава 2-й и 3-й степени и Св. Владимира 4-й степени с бантом. Имел пожизненный серебряный знак Общества спасения на водах и золотую медаль Географического общества.

В 1890 г. Тягин подал рапорт об отставке по болезни. Скончался он в 1898 г. в Лиепае, похоронен на Северном кладбище. На надгробье высечена надпись: "Корпуса флотских штурманов полковник Евстафий Алексеевич Тягин родился 5 марта 1844г. – скончался 6 мая 1898г. Основатель колонии на Новой Земле". Один из островов у Новой Земли был назван именем Тягина.

Шерафетдинова Камиля Анверовна,
архивист 1-й категории отдела использования и публикации документов
Центрального государственного исторического архива Санкт-Петербурга