Песни геологов Новой Земли

Новоземельская съемочно-поисковая геологическая партия работала на Новой Земле с 1977 по 2004 год, то есть 27 лет. Поработали удачно. Закартировали всю огромную территорию архипелага в масштабе 1:200000, а местами в масштабе 1:50000, впервые на Новой Земле были открыты крупные месторождения марганца и полиметаллов, установлены перспективные рудопроявления флюорита, меди, серебра, золота, урана, битума и угля.

Двадцать семь лет — большой срок. За это время многое изменилось: менялся геологический состав партии, сменилось четыре ее начальника, кануло в лету Министерство геологии СССР вместе со страной, называемой Советским Союзом, а в России даже поменялся государственный строй: из Советской Социалистической Республики она превратилась в страну капитала и диких рыночных отношений.

Не менялось только одно: геологи по-прежнему пели песни. Пели, правда, в основном, старые песни, звучавшие еще на Шпицбергене и Новосибирских островах. Из новых пользовались успехом всего несколько эстрадных хитов типа "Миллион, миллион алых роз" в исполнении Аллы Пугачевой, "Лаванда" Софии Ротару, "Синий туман" Добрынина, и то лишь в записи на магнитофонной ленте. Самостоятельно новые песни геологами почему-то не исполнялись.

Алкогольно-песенный конфликт

Первый начальник Новоземельской партии кандидат геолого-минералогических наук Бурский Анатолий Зиновьевич был музыкант, обладал приятным "бархатным" голосом и песни петь любил. Любил он и геологию. Как организатор и руководитель съемочно-поисковых работ Бурский много и успешно трудился на благо Новоземельской партии и геологии. Любил он и выпить. Выпивал в меру и только вместе со своим рабочим коллективом, который, кстати, сам же и сформировал по своему усмотрению, когда принимал сотрудников на работу. При этом учитывались деловые качества специалистов, их коммуникабельность и даже их внешний вид.

Во время праздничных коллективных застолий Анатолий Зиновьевич всегда был во главе стола и застольным процессом с видимым удовольствием руководил, выполняя иногда роль тамады. В общем, сорокалетний Бурский был в Новоземельской партии лидером: формальным и неформальным.

И был бы Анатолий Зиновьевич успешным руководителем и дальше, если бы он вдруг, ни с того ни с сего, осенью 1981 года не начал вести борьбу с пьянством и, следовательно, …с песнями.

Заметим, что Анатолий Бурский начал вести борьбу с пьянством в отдельно взятой геологической партии задолго до того, как такую же борьбу начал вести Михаил Горбачев во всей стране – Союзе Советских Социалистических Республик. Теперь-то мы знаем, чем это кончилось для страны и Горбачева.

В конце сентября, перед окончанием полевых работ, Бурский издал приказ, по которому на базе партии в поселке Белушья Губа запрещалось распивать спиртные напитки. Все мужчины должны были под этим приказом расписаться. Женщины от подписей были освобождены.

Прибывающие на базу полевые отряды Бурский встречал, стоя на крыльце базы, с напечатанным приказом в руках. Истосковавшись по нормальному непалаточному жилью и в предвкушении скорого похода в баню, а после бани традиционного застолья с песнями, геологи радостно вбегали на крыльцо и…тут Бурский совал им под нос свой приказ. Оторопелые геологи под "сухим законом", подписывались, но исполнять его они, конечно, не собирались. Вопреки приказу, застолья с песнями на базе партии состоялись, но уже без Бурского.

Бурский, закусив удила, против нарушителей сухого закона стал применять репрессивные меры. Однажды, в нелегкий для себя час, он с помощью солдатского патруля посадил на гарнизонную гауптвахту даже своего заместителя Даньшина. После этого новоземельские геологи поняли, что им с Бурским не по пути.

Началась борьба, жестокая и несправедливая с обеих сторон. На имя начальника Полярной экспедиции В.Д.Крюкова и в высокие профсоюзные инстанции были написаны коллективные письма с подписями почти всего итээровского состава партии, в том числе и женщин. В письмах доказывалась несостоятельность Бурского как руководителя поисково-съемочных работ и утверждалось, что при таком руководителе эти работы могут быть не выполнены (о борьбе Бурского с пьянством, естественно, не упоминалось). Писались в соответственные органы анонимки, в которых Бурского обвиняли в воровстве и, как сказали бы сейчас, коррупции.

В борьбу были втянуты даже военные во главе с адмиралом. Военные держали сторону Бурского, хотя и с оговорками. В гарнизонной прокуратуре в Белушке, куда обратились ходоки с вопросом по поводу юридической правомочности приказа Бурского, прокурор в звании полковника сказал ходокам: "А где же вам, ребята, еще пить, если не у себя на базе? Ну, а если вам совсем не пить, то при такой собачьей жизни, как у вас, геологи, лучше вообще не жить".

Борьба продолжилась и по приезде в Ленинград. В новоземельском конфликте целый месяц разбиралась специальная профсоюзно-административная комиссия. Кончилось все тем, что Бурскому из созданной им же партии пришлось уйти. Больше новоземельские геологи с Анатолием Зиновьевичем не пивали и песен не певали.

Последующие начальники Новоземельской партии: Андреев Александр Иванович, Степанов Лев Львович и заслуженный геолог России Ласточкин Александр Васильевич были поющими и в меру пьющими. С пьющими и поющими начальниками пьющая и поющая Новоземельская партия успешно выполнила свои работы, не допустив при этом в суровых условиях арктического архипелага ни одного тяжелого или смертельного случая производственного травматизма.

Получается, что песня нам, действительно, "строить и жить помогает".

Случай на точке

Военные называют точкой небольшое воинское подразделение, несущее службу в удаленной от основного гарнизона местности. По Новой Земле было разбросано несколько таких точек. Служба на точках нелегка. Оторванность от всего мира, чисто мужской коллектив во главе с капитаном или прапорщиком, почти первобытные жилищные условия и пустынность окружающего пространства накладывают на служащих точки свой характерный отпечаток – они дичают.

В 1981 году съемочный отряд Труфанова Г.В., закончив работу, вышел в губу Грибовую на западном побережье Новой Земли и стал лагерем возле находящейся там точки. От точки было легче выбраться в Белушку: на ней имелась вертолетная площадка и морской причал. На точке служило двадцать солдат, командовал ими не очень молодой прапорщик.

В отряде Труфанова в тот сезон работала геолог Виноградова Ольга. Она была молода, красива и обладала хорошей спортивной фигурой.

Как-то раз, чтобы развеять скуку, наступившую после долгого и напрасного ожидания вертолета, Ольга решила прогуляться по территории точки.

Погода была хорошая. Ольга одела синий шерстяной спортивный костюм, облегающий ее красивую фигуру, обулась в белые кроссовки, взяла в руки небольшой магнитофон и в его музыкальном сопровождении зашла на точку. В это время прапорщик проводил с солдатами строевые занятия. Ольге пришлось идти на виду у солдатского строя.

Из магнитофона разливался голос модного в те годы эстрадного певца Юрия Антонова. Ольга слегка ему подпевала.

В январских снегах замерзают рассветы,
На белых дорогах колдует пурга.
И видится мне раскаленное лето
И рыжее солнце на желтых стогах.
Я вспоминаю, тебя вспоминаю,
Та радость шальная взошла, как заря.
Летящей походкой ты вышла из мая,
И скрылась из глаз в пелене января.

Появление женщины, да еще красивой, произвело на солдат ошеломляющее впечатление. Они застыли, как по команде "смирно", и сопровождали проходящую мимо Ольгу поворотом головы, как по команде "равняйсь", и "ели" ее глазами. А Ольга, вдохновленная песенкой и возбужденная алчными взглядами двух десятков пар глаз, решила еще и подразнить солдат.

В юности Ольга занималась бальными танцами. Припомнив свои танцевальные навыки, она прошлась перед солдатами такой "летящей походкой", какой не смогли бы пройти Мерилин Монро и Софи Лорен, вместе взятые. Солдаты остолбенели совсем, а Ольга, довольная произведенным эффектом, помахала солдатам на прощанье ручкой и покинула территорию точки.

Назавтра в лагерь геологов пришел прапорщик и сказал Труфанову: "Скажи своей девице, чтобы она больше на точку не заходила. Из-за нее мои солдаты всю ночь не спали. И вообще, пусть поостережется, иначе я не гарантирую ее безопасность".

В дальнейшем Ольга ходила на прогулку в противоположную сторону от точки в полевом брезентовом спецпошиве, в болотных резиновых сапогах и без всяких магнитофонных песенок. А вскоре пришел большой десантный корабль и увез отряд Труфанова вместе с Ольгой-искусительницей в Белушку. Солдаты на точке стали спать спокойно.

Песня варягов

В Новоземельскую партию при ее формировании, ввиду дефицита геологов-съемщиков в самом НИИГА, было принято несколько геологов со стороны: с Печоры, Северного Урала, Колымы, Чукотки. Местные геологи стали называть их варягами.

Настоящим историческим варягам по своим кондициям больше всех соответствовал начальник съемочного отряда Кораго Евгений Александрович. Про него было даже сочинено короткое стихотворение, в котором отражалась вся варяжская сущность Евгения.

Из всех варягов
Один Кораго -
Варяг.
Он весь нордический,
Здоров физически
И не дурак.

Если мне не изменяет память, то именно Кораго привез на Новую Землю "варяжскую" песню, ставшую со временем популярной среди новоземельских геологов.

Автор песни неизвестен. На мой взгляд, сочинена она не геологом, а каким-нибудь первопроходцем-топографом. Топографы проходили по не хоженым людьми звериным тропам всегда первыми, даже впереди геологов.

Варяжская песня звучит мужественно и сурово. У поющих ее лица делаются тоже мужественными и суровыми, как у древних варягов. Песня называлась "Роса на карабине".

Сырая тяжесть сапога,
Роса на карабине.
Кругом тайга, одна тайга
И мы посередине.
Письма не жди, письма не жди,
Дороги опустели.
Идут дожди, одни дожди
Четвертую неделю.
И десять лет, и двадцать лет,
И нет конца и края.
Олений след, медвежий след
Вдоль берега петляет.
Сырая тяжесть сапога,
Роса на карабине.
Кругом тайга, одна тайга
И мы посередине.

Песня "Перелетные ангелы" - гимн Новоземельской партии

Песню про ангелов привез на Новую Землю в 1977 году студент Горного института Евгений Назаров. Исполнял он ее, аккомпонируя себе на гитаре, грустным заупокойным голосом. Кто автор песни, студент не знал.

Поначалу песня мало кому нравилась, поэтому пели ее редко. Не нравился, в основном, текст песни, в нем было много непонятного, нелогичного и даже мистического.

Нам ночами бессонными не спать на сене,
Не курить по комнатам сладкий дым папирос.
Перелетные ангелы летят на Север,
Их нежные крылья обжигает мороз.
Опускаются ангелы на крыши зданий
И на храмах покинутых ночуют они,
А на утро снимаются в полет свой дальний,
Потому что так коротки весенние дни.
Вы не плачьте, мальчишечки, что юг потерян,
Вы не врите, братишечки, про семейный уют.
Перелетные ангелы летят на север,
Тяжелые крылья над тундрой поют,
И когда ветра теплые в лицо подуют
И от лени последней ты свой выронишь лом,
Это значит, навек твою башку седую
Осенит избавление лебединым крылом.

Прежде всего, было непонятно, кто такие перелетные ангелы и зачем они летят на север, превозмогая всякие невзгоды в пути, тогда как на севере их, похоже, ждали тяжелые земляные работы с ломом, которые делать им было, к тому же, лень.

Году в семьдесят девятом казавшийся мне нелогичным текст песни я решил исправить. Правил, исходя из предположения, что перелетные ангелы – это арктические островные геологи. Текст получился тоже неблестящим, но зато почти логичным.

ПЕРЕЛЕТНЫЕ АНГЕЛЫ

Нам ночами июльскими не спать на сене,
Не дождаться цветения темно-бархатных роз.
Перелетные ангелы летят на север
Их нежные крылья обжигает мороз.
Поднимаются ангелы над крышами зданий,
Отряхнув суетливость больших городов,
С зарей отправляются в полет свой дальний,
Где много холодных и буйных ветров.
Вы не плачьте, мальчишечки, что юг потерян,
Позабудьте, братишечки, про домашний уют.
Перелетные ангелы летят на север,
Их крылья тугие над тундрой поют.
Опускаются ангелы на клочья суши,
В океане забытой среди белого льда.
И ничто не тревожит их детские души,
Потому что отсюда не уйти никуда.
А когда ветры теплые в лицо подуют,
И тоскуя по югу, ты свой выронишь лом,
Это значит, еще одну башку седую
Осенит избавление лебединым крылом. 

Исправленная песня пошла. Ее исполняли почти в каждом застолье. При этом "Перелетные ангелы" были, как правило, завершающим номером песенной программы. После ее исполнения застолье и всякое пение заканчивалось. Вспоминая назавтра прошедшее застолье, геологи говорили: "Вчера было все хорошо – допелись до перелетных ангелов". И наоборот: "Вчера посидели плоховато – не допелись даже до перелетных ангелов".

И еще была одна особенность в исполнении этой песни. Ее пели яростно и очень громко. Однажды на базе партии в Белушке так грянули, что жившая там черная кошка, по кличке Багира, выскочила в открытую форточку и не появлялась на базе три дня.

В общем, песня "Перелетные ангелы" стала гимном Новоземельской партии. Справедливости ради отмечу, что при исполнении гимна часто путали старые и новые слова. Но это, как известно, обычное явление для многих гимнов, в том числе и для нынешнего гимна России. Каково же было мое удивление, когда, будучи на концерте Александра Городницкого в конце 90-х годов прошлого века, я узнал, что автором песни "Перелетные ангелы" является сам Городницкий и что песня посвящена им не геологам, а памяти жертв сталинских репрессий. Пути поэтической мысли, воистину, неисповедимы.

Роковая песня геолога Орга

Геолог Орго Владимир Викторович любил геологию. Влюбился он в нее совсем молодым человеком и расстался с ней почти через полвека, только когда вышел на пенсию. За это время он совершил 40 арктических экспедиций – на север Якутии, на Новосибирские острова и на Новую Землю. В истории НИИГА-ВНИИОкеанологии-Полярной экспедиции больше его выездов на полевые работы в Арктику не сделал никто. Даже у Соболевской Р.Ф. было "всего" 39 полевых сезонов.

На Новой Земле отработал 26 полевых сезонов, тоже больше всех геологов Новоземельской партии. Он один из немногих геологов партии, кому удалось пройти с молотком всю Новую Землю с юга до севера.

Богатырской силушки Орго не имел. Однако был шаговит, вынослив, смел, удачлив и серьезно практически никогда не болел. Именно хорошее здоровье и позволило совершить ему рекордное количество экспедиций в Арктику.

Любил геолог Орго и песни. Знал их много, но самая любимая была одна. Исполнял он ее часто и с каким-то особенным настроем. Закрывал глаза и, весь уйдя в себя, пел ее как молитву:

Если я заболею,
К врачам обращаться не стану,
Обращусь я к друзьям:
Не сочтите, что это в бреду:
Постелите мне степь,
Занавесьте мне окна туманом,
В изголовье поставьте
Упавшую с неба звезду.
 
Я шагал напролом,
Никогда я не был недотрогой.
Если ранят меня
Забинтуйте мне голову
Русской песнею дорогой
И укройте меня
Одеялом в осенних цветах.
 
От морей и от гор
Веет свежестью, веет простором.
Раз посмотришь – почувствуешь:
Вечно, ребята, живем!
Не больничным от вас
Ухожу я, друзья, коридором.
Ухожу я, товарищи,
Сказочным Млечным Путем. 

Когда Орго вышел на пенсию, т.е. когда его любовь к практической полевой геологии резко оборвалась, он заболел. Заболел впервые и серьезно, но к врачам, как поется в его любимой песне, обращаться не стал. Жена Орго, геолог Людмила Повышева, прошедшая вместе с мужем половину Новой Земли, и друзья-новоземельцы говорили Орго: "Володя, забудь ты эту песню. Сходи в поликлинику и обратись к врачам".

Но к врачам геолог Орго так и не обратился до самой смерти. Он умер 29 сентября 2007 года в возрасте 69 лет.

На сороковой день после смерти Орго, Л.Г. Повышева устроила по мужу поминки и пригласила на сороковины геологов Новоземельской партии. Пришли, в основном, ветераны, начинавшие работать на Новой Земле совместно с Орго и Повышевой в далеких 1977-1980 годах.

Пришли Труфанов Геннадий, Непомилуев Валентин, Кораго Евгений, Матвеев Владимир, Красножен Алина, Тимофеева Татьяна, Ковалева Галина, Томилина Ольга, Идьин Владимир, Загайный Александр, Ласточкин Александр, Шульга Юрий, Калинин Александр, Тихонов Сергей.

Острая боль утраты за сорок дней уже улеглась – сороковины проходили легко. Вспоминали интересные и даже забавные случаи из жизни Орго, вспоминали о своей работе на Новой Земле, говорили о геологии, о поломках вездеходов, о встречах с белыми медведями. Говорили и о песнях, в том числе о любимой песне Орго. В общем, поминки стали похожи на праздничное застолье по случаю окончания полевого сезона на базе партии в Белушке.

Повышева рассказала о последних днях жизни Орго. Был он уже в забытьи и все беспокоился о каком-то празднике. Сколько будет приглашено народу на этот праздник, хватит ли на всех водки и закуски и будут ли гости петь песни.

На поминках петь не принято. Но геологи, нарушив обычай, все же спели негромко одну песню, а именно любимую песню Орго. Говорят, душа окончательно покидает усопшего на сороковой день. Беспокойная душа геолога Орго должна была успокоиться. Поминки по нему прошли, как он хотел.

Непомилуев В.Ф. "Байки и были НИИГА-ВНИИОкеанология 3 (1948 - 2012)"