За люриком под парусами

Трое суток хода яхты по двухбалльному морю, и вот, подойдя близко к проливу Карские Ворота, "Alter Ego" становится на рейде между двумя первыми на нашем пути небольшими островами гигантского архипелага Новая Земля — Бритвин и Пуховый. Эти островки включены в программу исследований, и мы торопимся с высадкой. В Арктике работы на берегу проводятся в любое время суток, позволила бы погода, а она пока позволяла. Мы разделились на две группы, и каждая отправилась обследовать свой остров.

У ЮЖНОГО ОСТРОВА НОВОЙ ЗЕМЛИ

На Пуховом издревле собирали гагачий пух, в подтверждение чего имеются описания порой драматичных исторических событий… Остров до сих пор соответствует своему названию. Нас встретили десятки семей обыкновенной гаги, самки которых насиживали свои кладки. Гаги не зря имеют покровительственную окраску оперения — слишком много вокруг для них угроз: уверенных в себе больших чаек-бургомистров, а также доминирующих на острове хищников — больших поморников. В последние годы новой грозой для птичьих поселений стал белый медведь, в связи с недостатком его привычной добычи — тюленей. Часть гнёзд на острове к нашему приходу уже была разграблена пернатыми и четвероногими хищниками. Да и нам самим, только начавшим работу, через час с небольшим пришлось в срочном порядке покинуть остров, оставив медведя хозяйничать в птичьей колонии. Алексей Ежов издалека заметил взрослого самца очень большого размера, и дальнейшее обследование стало невозможным по правилам техники безопасности. Жаль, мы совсем немного не дошли до гусиной колонии и не завершили учётных работ.

К слову сказать, второй группе повезло больше — медведя на их пути не оказалось, и учёты на Бритвине были проведены вполне успешно.

Олег Першин, натуралист, путешественник, фотограф. Окончание. Начало в журнале "Наука и жизнь" № 7 2021 г.

Интересное поведение продемонстрировали насиживающие свои кладки самки гаг. В учёте гнёзд нам ведь необходимо отметить не только само гнездо, но и количество яиц в нём, поэтому приходилось подходить к гнезду вплотную и спугивать птицу. Однако гаги, рассчитывая на покровительственную окраску своего оперения, плотно вжимались в кладку. Опустив голову и не выдавая себя ни единым движением, они подпускали к себе буквально на сантиметры. Порой зрительное слияние с окружающей обстановкой было настолько эффективным, что, если бы не шумный и очень неожиданный вылет гаги буквально из-под самых ног, можно было наступить на птицу! Изрядно поднаторев в поиске гагачьих гнёзд, я ориентировался на не мигающий птичий глаз — единственную деталь, которую не смогла скрыть супермаскировка этой утки.

Гнездо гаги устроено так: три-пять зеленоватых крупных яиц лежат в "одеяле" из пуха, который птица регулярно выщипывает из своей груди и утепляет им кладку. Мы подсмотрели очень важный момент в поведении гаг, когда те покидают гнездо естественным путём. Сойдя с гнезда, самка тут же заворачивает края пухового одеяла, полностью прикрывая им яйца (делает она это для сохранения тепла в кладке, но, главное, чтобы предотвратить разорение гнезда пернатыми "разбойниками"). Именно этим мы и руководствовались при учёте гнёзд — вспугнув гагу и пересчитав яйца в гнезде, немедленно прикрывали кладку тёплым, мягким пухом.

Арктическая погода очень переменчива. Задул сильный ветер, и нам пришлось сворачиваться. В нескольких милях от нас была обширная и защищённая бухта. Достигнув её довольно быстро, мы "спрятали" там яхту. Встали на якоря.

Бухта эта названа именем полярного исследователя Владимира Александровича Русанова (1875—1913?). В конце ХIХ века Российская империя создала на Новой Земле поселения, обозначив тем самым национальный интерес в этом районе Арктики и подтвердив своё владение архипелагом. Такая политика получила продолжение и при советской власти: в 1926 году на берегу полуострова Русанова было заложено становище "Русаново" — одна из многих факторий на Новой Земле.

Высадившись на террасный берег, мы обследовали сохранившиеся постройки становища, в котором постоянно проживало когда-то более 30 человек. В этих местах промысловики заготавливали пушнину, птичье перо, гагачий пух, ловили рыбу, били морского зверя, добывали полезные ископаемые… Участок фактории "Русаново" специализировался на промысле моржей, тюленей и сборе гагачьего пуха.

Пока усилившийся ветер в Карском проливе не давал возможности идти на яхте дальше, научная группа занималась орнитологическими учётами, и команда "охраны" (два человека) нас неизменно сопровождала. Совсем недалеко от становища мы нашли гнездовую колонию гусей-гуменников и вездесущих пуночек. Одна из пар этих "снежных воробьёв" устроила своё гнездо в каменной куче старого кладбища…

Следующим этапом экспедиции стала работа по мечению морских птиц на скальных базарах мыса Саханин. Некоторые из нас здесь не впервые; я помню, как мы начинали работать четыре сезона назад.  Тогда необходимо было "освоить" территорию, обустроить быт для проживания и потом приступить к отлову кайр и моёвок. Конечно, решение попутных задач отнимало уйму времени, но в том, чтобы базироваться лагерем на суше, а не на судне, были свои преимущества. И к тому же мы были просто уверены, что ни ненастье, ни косолапые хищники не помешают нам выполнить основную задачу. Могу сказать, что тогда нам удались и фотографирование, и наблюдение за жизнью самых разных животных на архипелаге, таких как чайка-бургомистр, гусь-гуменник, канюк-зимняк, лемминги, атлантические моржи и, конечно, белые медведи.

В нынешней экспедиции у нас было всего чуть больше десяти часов, чтобы поработать и оперативно уйти от шторма, шедшего за нами буквально по пятам. И снова стандартная схема: высадка группы "охраны", просмотр территории на безопасность от белого медведя, выход на место отлова птиц и сама работа.

Толстоклювая кайра и чайка-моёвка занимают на гнездовании целые километры отвесных скал на базарах полуострова Саханин. Как и на других плановых "точках", надо было поймать именно тех птиц каждого вида, которых уже метили учёные в прошлом сезоне. И эта кропотливая работа требовала от участников не только терпения и ловкости, но порой и бесстрашия, ведь работать приходилось на краю опасных скал. Тёплое июльское солнце создавало ощущение комфорта и притупляло бдительность, меж тем коварный и нешуточный ветер так и "норовил" подтолкнуть исследователя в морскую пучину. Наградой за целеустремлённость группе стали гнездящиеся буквально в двух  шагах белощёкие казарки. Наблюдать за ними доставило огромное удовольствие. Несмотря на беспрецедентную близость, птицы, поняв, что мы занимаемся своим делом, даже не отходили от нас, позволяя фотографировать себя во всей красе.

 

НА СЕВЕР, В РУССКУЮ ГАВАНЬ

После удачной работы на Южном острове Новой Земли мы устремляемся на её северную оконечность. Архипелаг очень протяжён в длину с юго-запада на северовосток, и четверо суток в пути мы наблюдаем и учитываем морских млекопитающих и птиц в неспокойном Баренцевом море. Китов и тюленей, правда, становится всё меньше, единственными нашими спутниками остаются глупыши и моёвки.

Но морякам скучать некогда, некоторые вахты оказываются очень непростыми. В одну из них ветер так накренил яхту, что волной смыло спасательный круг и другое оборудование. Всё незакреплённое в кают-компании послетало, пришлось собирать и возвращать на место. Глядя на эти крены яхты из рубки, всеми органами чувств ощущаешь силу морской стихии. Однако всё проходит. "Правильный" ветер в сочетании с установившейся хорошей погодой помог дойти до бухты Русская Гавань, обширной и закрытой. На ровной глади моря качка сразу прекратилась, и подуставшие путешественники почувствовали облегчение. Убрав парус в сотнях метров от берега, мы поставили якоря, и поступила команда: "Отбой".

На берегу залива когда-то располагалась полярная станция, несколько построек от которой неплохо сохранились. Изначально назначение станции заключалось в наблюдении за движением глетчера — гигантской реки голубого спрессованного льда. Кроме того, неподалёку функционировала станция по слежению за подводными лодками, были видны и другие объекты военного ведомства.

Глетчер, или ледник, высотой 75-100 м, названный именем географа, океанолога и картографа Юлия Михайловича Шокальского (1856—1940), как бы повис над заливом. Медленно сползает он с крутых берегов в залив. Летом время от времени с сильным грохотом и треском от глетчера отделяются колоссальные глыбы льда и погружаются в воду, поднимая в заливе большие волны.

Перед началом работ на суше мы обследовали здания полярной станции. Беспечных путешественников здесь может ждать неприятный сюрприз — медведь.

Северный остров Новой Земли отличается суровым климатом. Поэтому растительный мир окрестностей полярной станции Русская Гавань очень беден. Вся местность сплошь покрыта хаотически "набросанными" камнями и щебнем. Изредка между камнями попадается земля, на которой летом растут яркие цветы: жёлтые и белые полярные маки, голубые незабудки и пёстрые камнеломки. Однако в щебнистой среде очень хорошо приспособились маскировать свои гнёзда многие птицы: кулики-камнешарки, крикливые полярные крачки, крохотные и едва заметные галстучники, мастера маскировки гаги. На гнёздах были замечены большие и средние крохали, чистики, бургомистры. На моховом пятачке среди пустынной арктической тундры пара короткохвостых поморников отложила яйца. На ближайших озерках держались небольшие группы гусей-гуменников, а по побережью собирали корм одиночные морские песочники.

Издалека отмеченного биоразнообразия совсем не видно, но при ближайшем рассмотрении оказывается, что животный мир располагается довольно плотно. У полярных крачек и гаг здесь — "родильные дома". Исследователям приходится ходить по косе с величайшей осторожностью, дабы не наступить на гнездовые кладки. Бургомистры — большие хищные чайки — гнездятся рядом с базаром моёвок и кайр, тем самым обеспечивая своему потомству стабильное питание. А большие поморники выжидают вылупления птенцов крачек, чтобы, в свою очередь, прокормить к тому времени уже вылупившихся поморчат. Глядя на всё это великолепие суровой северной природы, я надеялся, что на далёких островах Земли Франца Иосифа найду и "родильные дома" моего заветного люрика…

Пока мы работали в бухте, температура поднялась до +14°С! На небе — лишь слабая облачность. Яркое солнце, прекрасное настроение и отдых после морских переходов сподвигли часть команды на оздоровительное купание на 76-м градусе северной широты. Температура воды — +2—3°С, но разве это когда-то останавливало бывалых полярников?!

 

ТРАГЕДИЯ НА ОСТРОВЕ

Белый медведь, находясь на вершине пищевой цепочки, не имеет естественных врагов. Единственное живое существо, которое может повлиять на его судьбу, — человек. Непосредственная встреча с ним, скорее всего, станет для зверя фатальной, хотя таких встреч — единичные случаи. Но если человек вмешивается в пищевую цепочку хищника, выбивая тюленей, это — серьёзная угроза для его выживания. Такой же угрозой для него уже сейчас становится цикличная фаза потепления климата, которая приводит к перемещению южных границ ледового "поля" в более высокие широты, тем самым сужая границы обитания белого медведя. Это происходит из-за тесной взаимосвязи пищевых цепочек. Сайка — хладолюбивая рыба из семейства тресковых — при потеплении стремится уйти в более комфортные и прохладные воды на глубину и на север.  Кольчатая нерпа — наиболее доступная добыча белого медведя, охотясь на сайку и навагу, уходит за косяками этих рыб к припайным льдам Арктики. Медведю не остаётся выбора: чтобы прокормиться, ему также приходится следовать за нерпой на север, к кромке Больших льдов.

Иногда что-то случается в жизни хищника. В поведении отдельных особей происходят изменения. В летнее время медведи, не успевшие уйти за льдом с основной группировкой, попадают в западню открытой воды. Всё чаще среди арктического лета можно увидеть белых медведей на островах северных архипелагов в то время, когда лёд уже растаял и легкодоступная добыча ушла за сотни километров отсюда. Кого же приходится добывать зверю в этих условиях? Здесь, в более тёплых водах, остаются другие тюлени — морской заяц и гренландский тюлень, на материковом берегу и больших островах — мигрирующие стада северных оленей, а на больших галечных косах — лёжки самок атлантического моржа с детёнышами. Казалось бы, объектов охоты предостаточно, но…

У такой охоты, в отличие от охоты на кольчатую нерпу, иная стратегия, при которой возрастают энергетические затраты охотника. Одолеть в море взрослого моржа медведю не под силу, на суше его добычей становится только раненое животное, либо крупный матёрый медведь подстережёт молодого моржа. Детёнышей моржей на лёжках охраняют самки, помещая их в центр стада. В этой ситуации медведь нападает на моржей, провоцируя панику среди них и рассчитывая на то, что в суматохе взрослые могут затоптать своих малышей.

Море часто выбрасывает на берег трупы погибших моржей, тюленей и китов, запах которых быстро улавливается хищниками посредством обоняния. Хорошо, когда медведям, не ушедшим со льдами на север, удаётся плодотворно охотиться на суше и у них получается дотянуть до возвращения зимнего льда. Но когда таких "опоздавших" становится всё больше и больше, пищевая конкуренция возрастает и звери начинают испытывать большие трудности в поисках корма. В этих условиях в пищу идёт почти всё, что удаётся поймать и собрать. Хотя взрослому медведю для питания в первую очередь необходим животный жир, в условиях дефицита корма ему приходится потреблять и трупные остатки, вынесенные морем на берег. Разорение птичьих колоний на островах, питание растительной пищей, посещение человеческого жилья для поиска еды на свалках — на всё приходится идти голодным и обессиленным зверям.

На острове Богатый мы стали свидетелями такого случая.

Ещё два дня назад, когда яхта только заходила в бухту, на вершине островного купола нами был замечен спящий медведь. Ничего удивительного, в принципе, не было: это вполне в манере поведения хищника на небольших островках Севера — занять господствующую высоту и контролировать подходящие туда запахи. Как и многие хищники, белый медведь способен долгое время голодать, ожидая добычу. Но то, что этот голодал уже давно, заметно было даже в бинокль.

После постановки яхты на рейд в бухте в кают-компании принимается решение: отдыхать и ждать развития ситуации. До завтра, ведь на том острове нам нужно делать учёты. Утро действительно изменило обстановку. Прибывшие пограничники ошарашили: "На острове — два медведя!" 

…На третий день с раскачивающейся на прибойной волне моторной лодки мы смогли увидеть доходягу почти в упор. Медведь спустился с купола на каменистую косу острова, и его удручающий вид поразил нас. Заднее левое бедро имело следы травмы, и было очень похоже, что медведь получил её при встрече с моржом. Стадо моржей, отдыхавших здесь же, на отмели, состояло в большинстве из молодых самцов, но среди них были и крупные, взрослые животные 8—10-летнего возраста, один из которых и мог нанести медведю увечье. Если так, то очевидно: только сильный голод заставил исхудавшего зверя нападать на моржа, и теперь спасти раненого могла только лёгкая добыча. Высаживаться на небольшой участок берега, который был занят хищником, мы, разумеется, не стали. Техника безопасности! Даже смертельно раненный медведь способен на отчаянную попытку атаковать. Но есть и этическая сторона вопроса: внедрение на контролируемую медведем территорию ставит под угрозу не только жизнь людей, но и самого хищника.

Тем временем голодный медведь, стоявший на намытой волнами щебнистой вершине, внимательно изучал нашу группу. Он производил двоякое впечатление. В его взгляде, спокойном, долгом и уверенном, мы читали только то, что единственным препятствием для реализации инстинкта выживания была небольшая полоска моря между медведем и нами.

Хотя белый медведь — морское млекопитающее и его нахождение в воде так же естественно, как и на суше, погружение в воду должно быть обосновано. И немигающий взгляд оценивал потенциал четырёх крупных живых существ. Как и любой хищник, медведь анализировал энергетические затраты на атаку. Однако внешний вид зверя противоречил его потенциальным возможностям: страшная худоба обнажала очертания скелета, серо-жёлтая, местами вытертая шкура неестественно свисала с подбрюшья. По всему было видно, что медведь экономно расходует силы, осознанно соизмеряет каждое своё движение.

Думал он две минуты. А потом, инстинктивно следуя генетически заложенной стратегии охоты, арктический хищник не спеша лёг на камни, отвёл большую голову в сторону и закрыл глаза. Включился привычный режим энергосбережения, который позволял зверю пролежать так неопределённое временя. Слух и обоняние — единственные его органы чувств, функционирующие в постоянном режиме, — в случае чего мгновенно выведут из оцепенения.

В предыдущие экспедиции мне приходилось наблюдать, что и более благополучные особи белого медведя проводят большую часть времени, ожидая добычу на берегу. Но этот медведь был здорово измождён. Первое впечатление было таким, что, про лежав сколько-то времени, он уже не поднимется… В соседней с островом бухте, на суше архипелага, мы нашли обглоданный скелет его собрата, вынесенный из тундры талой водой реки и пролежавший там не меньше года. Однако на следующий день, к нашему удивлению, раненого медведя здесь уже не было.

"Облетев" накануне остров на дроне и убедившись в отсутствии на нём второго медведя, мы высадились в противоположной бухте острова и там долго работали на птичьем базаре.

Но, по всей видимости, до медведя всё же дошли какие-то запахи, связанные с нашим присутствием, и ночью он предпринял попытку выяснить их источник. Собравшись с силами, несмотря на рану, ведомый убийственным голодом, медведь пересёк купол острова, рассчитывая на предоставленную возможность. С лодки мы увидели его именно там, где вчера высаживались на щебнистый берег. Он лежал у кромки воды в летаргической дрёме, глядя на безлёдное море, и… ждал.

С тяжёлым сердцем уходили мы из бухты с гибнущим белым медведем на берегу острова, зная, что в непосредственной близости от него бродят в поисках добычи здоровые и полные сил суперхищники.

 

ЧУДО-ПОСЫЛ АРКТИКИ!

Переход из Русской Гавани в соседнюю бухту Чухновского занял меньше часа. И здесь нашему взору открылся грандиозный ледник Чаева. Мощь стены бирюзового льда, сползающего в море, впечатляет неискушённого зрителя безмерно! Из отколовшихся кусков ледника образуются плавающие айсберги. Разошедшиеся по заливу, они выглядят в безветренную погоду как шахматные фигуры на гигантской доске. Глядя на их "упорядоченный хаос" с берега острова Бабушкина, я невольно задавался вопросом: кто играет эту замысловатую игру? Может, в комбинации фигур заложен определённый смысл и возникнет подсказка, как нам действовать дальше?..

А перспективы у нас были не очень радужные. Метеопрогноз и ледовая обстановка на северных широтах говорили о том, что на Землю Франца Иосифа нам не пройти.

Лёд, сковавший архипелаги и подходы к ним, представлял непреодолимое препятствие для проникновения нашей яхты в намеченные пункты работ. Мои надежды побывать на самом северном архипелаге, за которым только Северный полюс, а, главное, увидеть и сфотографировать самого маленького чистика — люрика — таяли на глазах. Расстройство, переживания, мысли-скакуны… Однако, словно услышав мою печаль, кто-то "сверху" буквально через час послал мне эту милую птичку прямо на яхту! Да, да, люрик неожиданно появился на кормовом релинге, а затем спрыгнул на палубу.

Он почистил промокшие перья, просох, отдохнул… и через какое-то время — вдоволь напозировавшись перед моим фотоаппаратом — спокойно улетел. Будто выполнил свою миссию!

"Что это было?" — вопрошали все. Оставалось строить догадки о посылах Арктики, разгадывать ребус ледника Чаева и… принимать верное решение относительно дальнейшего пути.

 

ВИКТОРИЯ!

Итак, идти на Землю Франца Иосифа невозможно из-за льдов, а оставаться на Северном острове Новой Земли проблематично по метеопрогнозу. Но есть ещё свободное море на север — северо-запад, в направлении острова Виктория.

После переговоров по спутниковой связи с "материком" приняли решение: "Идём на Викторию!" В правильности его мы убедились всего через сутки ходу — путь по открытому морю нам преградил ледяной "хвост", тянувшийся как раз от Земли Франца Иосифа. Пришлось идти вдоль ледяного поля до его окончания, что, конечно же, существенно прибавило времени в пути. Однако при подходе к острову на горизонте всё же стали появляться первые разрозненные льдины. В десяти милях от желанного берега яркое солнце и штиль выявили реализм обстановки — впереди был сплошной лёд. Встреча с ним оказалась на полградуса южнее предполагаемой по прогнозу. И мы вынуждены были ещё раз поменять курс: "Льды будем обходить с запада, но придётся вооружаться шестами и расталкивать отдельные ледовые обломки вручную".

Скорость движения яхты в этих условиях существенно снизилась, мы еле плетёмся.

В конце концов постоянные реверсы и малый ход приводят к закупорке мелкими льдинками заборника внешнего охлаждающего контура двигателя. Это очень серьёзно, ведь ветра почти нет. И нужен ремонт.

Представьте себе: заглушённый двигатель, яхта, неподвижно стоящая среди льдов… 

Напряжённость буквально повисла в воздухе. Невзирая на очерёдность вахт, никто не спит, каждый старается чем-то помочь. И всё это — на фоне умопомрачительной красоты! На глади моря почти в абсолютной тишине Арктики молчаливые, причудливые ледяные фигуры вокруг яхты приобрели одушевлённость: в некоторых виделись небывалые звери, иные "чудища", оскаливаясь прозрачноголубым зевом, пытались нас напугать. И тут "на помощь" нам приплыли… моржи. Морские великаны беззвучно вынырнули возле яхты, и это было настоящее чудо! Ещё совсем недавно, в Русской Гавани, мы восторгались их мощью на лежбище, но появление моржей на 80-й широте и именно тогда, когда у нас образовались трудности… Хороший знак? Да, клыкастые усачи, как старые добрые друзья, участливо глядели на нас из ледяной воды и с шумом выпускали из ноздрей струи пара. Они словно говорили: "Работайте, ребята, вы здесь не одни..." Не поверите, усталость и напряжение как рукой сняло. А когда руководитель экспедиции, Александр Чичаев, с ними ласково заговорил, морж-вожак стал синхронно ему отвечать! Он отвечал на своём языке, но очень эмоционально!

Ремонт успешно завершился. Одновременно на фоне синего неба прорисовался ослепительно белый купол Виктории. Он стал медленно приближаться, но "черепашья" скорость — его или наша? — показалась нам спринтерской, и вскоре (видимо, моржи-таки помогли) был найден проход к острову по открытой воде. К всеобщему ликованию финишная полоса открылась!

Виктория — небольшой пологий остров между Землёй Франца Иосифа и Шпицбергеном, равноудалённый от обоих архипелагов. Здесь уже давно никого не бывало, включая такие экспедиции, как наша. Но многочисленные постройки говорят о былой деятельности полярной метеостанции и военного ведомства. Удручающая картина пребывания людей открывается с северо-западной стороны острова: брошенная, отработавшая своё техника, разрушенные здания, мусор…

Однако и редчайшая белая чайка встретила орнитологов небольшой гнездящейся колонией на щебнистом отвале неподалёку от остатков заброшенного посёлка. Этот вид чайки находится в Красной книге России, и остров Виктория стал для популяции одним из "родильных домов". Неожиданно чайки оказались очень терпимы к моей работе фотографа (на протяжении всей экспедиции я был с орнитологами), впрочем, многолетнее отсутствие людей, по-видимому, делает это вполне закономерным. Конечно же, мы не стали нарушать ставший уже привычным ритм жизни колонии и не подняли с насиживаемых гнёзд ни одной птицы. А огромные чайки-бургомистры сидели рядом и явно ожидали возможности добыть птенца или разорить кладку. Тишину пронзали "нервозными" криками лишь скандалистки крачки и моёвки.

Что ж, оставалось сделать заключительные кадры на Виктории — конечной точке экспедиции — и проложить новый курс. Домой, шестеро суток по коварному Баренцеву морю, завершая по пути медицинские обследования возможностей организма в изменяющихся условиях Арктики от нашего "космического" доктора. Почему "космического"? Потому что похожие мероприятия его коллеги проводили с космонавтами, подводниками и прочим контингентом испытуемых, на которых длительное время воздействовала неблагоприятная и экстремальная среда. Не могу сказать, что в походе на нас действовала неблагоприятная среда (скорее наоборот, очень приятная: вместе нам было хорошо и работать, и отдыхать — общаться, готовить еду, читать…), но экстрима хватило по полной. Кроме оперативного ремонта двигателя был ещё текущий ремонт парусного "вооружения" на одной из стоянок. А под самый конец экспедиции, буквально перед входом в Кольский залив, у нас сломалась грот-мачта, и остаток пути мы шли на дизеле.

Да, из-за непредсказуемых льдов экспедиция не выполнила и половины задания. Могучей силе Арктики трудно противостоять, разве что это будет ледокол... 

Мой маленький люрик, такой желанный и такой "труднодоступный" тоже не "дался" мне в этот раз. Лишь поманил, но не раскрыл свои секреты выживания на далёкой 80-й широте. Видимо, так и задумано было "кем-то". Ведь за этим крохой мне придётся снова отправиться на Север. И в который раз открывать что-то новое для себя!