Падают вертолеты

Погода была не из лучших: мела метель, ветер буквально валил с ног, стоял необычный для этого времени крепкий мороз. Мы сидели в гостинице на чемоданах и тоскливо ждали вылета. Увы, судя по всему, ожидать особенно было нечего. Все беспросветно. Но Север тем и необычен, что погода может вдруг круто измениться. Вот и сейчас: неожиданно потеплело, ветер стих, тучи куда-то разбежались, показались звезды, густо рассыпанные по молочному туману неба. Неужели летим?

У нас два вертолета МИ-8. Небольшие верткие машины, настоящие трудяги, без которых невозможно было бы проводить испытания на полигоне. На них перевозили все: и людей, и продукты, и снаряжение... Зимой они летали парами. Для поддержки друг друга. На непредвиденный случай: Север край суровый, с ним шутки плохи. Выкрашенные в темно-зеленый цвет, с большими во весь борт красными звездами и такими же бортовыми номерами, они хорошо выделялись на фоне белого снега. Наверное, так нужно: при аварийной посадке машину хорошо видно среди общей белизны. Мне достался вертолет под No 21. Вместе со мной в кабину сели офицеры из местного гарнизона. Двигатели затарахтели, вертолет задрожал и оторвался от площадки. Все, слава богу, полетели...

Трунин Рюрик Фёдорович (1933 - 2016) — российский учёный в области экспериментальной физики, дважды лауреат Государственной премии СССР. Работал во ВНИИЭФ (ВНИИ экспериментальной физики, г. Саров). Прошёл путь от инженера до начальника отдела (1968–1997) газодинамического сектора, с 1997 по 2009 год — главный научный сотрудник Института физики взрыва РФЯЦ-ВНИИЭФ. Кандидат (1971), доктор (1983) физико-математических наук, тема диссертаций — экспериментальная физика и газодинамика. Основные направления научной работы — исследования свойств веществ, сжатых сильными ударными волнами, и физических процессов при подземных ядерных взрывах. Автор более 140 статей в ведущих физических журналах. Дважды лауреат Государственной премии СССР (1968, 1989). Лауреат премии Правительства Российской Федерации (1999) — за экспериментальное исследование сжатия веществ при сверхвысоких давлениях подземных ядерных взрывов. Заслуженный деятель науки Российской Федерации (2004). Рассказ из книги "Рядом с эпицентром взрыва". Так же это происшествие описано в воспоминаниях С.Н. Теплякова "Моя дорога в небо" в сборнике Наша Новая Земля. Книга вторая.

Наш путь, как обычно, — в поселок Северный (основная база полигона). Туда чуть меньше двух часов лету. За бортом темно, хотя на часах девять утра. В это время солнце на Новой Земле не появляется: стоит полярная ночь. Мы летим вторыми, и, хотя в иллюминатор почти ничего не видно, все равно всматриваешься в темноту, пытаясь рассмотреть что-нибудь за бортом. На удивление ясная погода. Настолько, что иногда при поворотах в иллюминатор видны сигнальные огоньки первого вертолета. Все идет нормально. Постепенно привыкаешь и к постоянному гулу, который становится не таким уж грохочущим, и к вибрации машины. Можно даже переброситься несколькими фразами с соседом. Пролетели становище Кармакулы: справа хорошо вид ны огни большого дома метеорологов. Это примерно половина пути. Пошел снег. Крупные его хлопья, разогнанные винтами машины, бьются об иллюминатор. "Снег, — подумал я, это нехорошо. Как бы не задул ветер! Тогда, не дай бог, и не дотянем до поселка! Придется коротать в тундре вместе с местными мишками”. Но двигатель привычно тарахтит, вертолет летит нормально, ну а снег это, во всяком случае, не метель. И лететь-то осталось от силы полчаса. Бог даст, доберемся! И действительно вскоре показались посадочные огни вертолетной площадки и несколько домиков-фургончиков. Все, долетели! Вертолет завис над землей, немного "постоял” и плавно опустился на площадку. Выключили двигатели. Разом прекратился грохот. Стало тихо-тихо! Ктото из летчиков открыл дверь и спустил на снег небольшую лесенкутрап. Стали выходить пассажиры. Я немного замешкался и вышел последним. В глазах от яркого света прожекторов, освещающих площадку, потемнело, закружилась голова, свежий воздух опьянил меня. Тихо. Сверху, из темноты неба, медленно падают большие хлопья-снежинки, слегка примораживает. Пока я высматривал какой-нибудь транспорт, мои попутчики уже полностью "забили" два газика и, бросив мне на ходу, что через пять минут за мной пришлют машину, уехали в гостиницу. Немного постояв на площадке, я вслед за вертолетчиками отправился в один из домиков, где располагались моряки-связисты. К этому времени экипажу, по-видимому, было дано добро на вылет, поскольку пилоты уже возвращались к вертолетам и торопили единственного пассажира солдата-отпускника.

Вскоре снова затарахтели двигатели и, как мне показалось, вертолеты улетели. Я оставался в фургончике, где было еще два или три человека, не считая радистов. Неожиданно услышал голос матроса, сидевшего с микрофоном у пульта связи: "Вертолет упал!". И следом: "21-й! 21-й! Вертолет упал! Возвращайся! 21-й! Возвращайся!". Всех, кто был в это время в фургончике, в один миг как ветром сдуло на улицу. Вертолетов не видно. Издалека, правда, доносился рокот двигателя. В голове пронеслось: да вроде никто и не упал, чего зря шум подняли? Но в этот момент кто-то разглядел в темноте, метрах в 50 от площадок, нечто похожее на лежавший на боку вертолет. Все бросились туда, в темноту. Я тоже побежал, но быстро понял, что в своих ботинках мне далеко не убежать (снег был очень глубоким), и возвратился на край площадки. Над самой головой рокотал двигатель подлетевшего вертолета. Я посмотрел вверх и увидел его брюхо: вертолет завис над самой площадкой, почти надо мной. Я даже отбежал немного в сторону, опасаясь, как бы он не задел меня при посадке. Через несколько секунд вертолет стал опускаться, и мне показалось, что скорость у него была слишком велика: снижение скорее напоминало свободное падение! "Сейчас затормозит", пронеслось в голове. Но... вертолет не затормозил. Он свалился в снег прямо передо мной, вблизи вертолетной площадки. Сугроб, видимо, смягчил удар, но он был все же достаточно сильным. Во всяком случае, хвост у 21-го обломился и лежал тут же, в снегу, рядом с вертолетом; сама машина завалилась набок, придавив дверь. Сломанные лопасти почти вертикально торчали над кабиной.

Летчики с трудом, друг за другом, выбирались через разбитые стекла кабины и соскальзывали вниз, в снег. Все были живы, никто из них серьезно не пострадал. Уже потом выяснилось, что единственной жертвой этой аварии оказался тот самый солдат, что летел в отпуск: у него была сломана нога. Остальные отделались, как говорится, легким испугом. Моя попытка по горячим следам выяснить причину такого "дружного" падения вертолетов ни к чему не привела: никто ничего толком понять не мог. Позже военные с большой неохотой говорили об этой аварии. Но кто-то все-таки сказал мне, что причиной падения второго вертолета была несогласованность действий экипажей. Первый вертолет почему-то задержался и не сразу вышел на горизонтальный полет, а когда пилот второй поднявшейся машины неожиданно увидел перед собой корпус первой, он, чтобы избежать столкновения, вынужден был резко сбросить газ. Машина оказалась в яме: возможности перейти на режим "зависания” или вертикального подъема не было, и вертолет рухнул вниз. А другой? С ним совсем ничего не ясно. Говорили, что пилот, услышав по радио о падении своего товарища, настолько растерялся, что его последующие действия не поддаются разумному объяснению.

Р.Ѕ. В очередной раз я попал на Северный полигон осенью того же года. Из Белушки, точнее, из Рогачева, где базируется вертолетное подразделение полигона, я летел в поселок Северный на вертолете... No 21. Да-да! Том самом. Никаких признаков ремонта не увидел. Чистая, однако, работа!