Сказания И.К. Вылко

Вылка Ханец

Вылка Ханец был бедняк и работал у богатого оленевода пастухом. Он жил вдвоем со старухой матерью. Старуха мать была слепая. Жили они очень бедно. Слепая мать не могла шить. За шитьё одежды, за починку пимов брали с них дорого. Богатые оленеводы плохо обращались с ним: оленей всех у него забрали, и осталось у него всего с десяток оленей.

Когда Ханец остался без оленей, богач бросил его на Югорском Шаре с матерью, без продовольствия. Один только Лаптандер Хохрома помогал ему едой, дал ему ружье. У самого Хохромы тоже много оленей не было, триста оленей было.

Однажды весной Хохрома к ним приехал, мяса, шкур привез, пороху и олова пуль на десяток. Он сказал:

— Я дам тебе лодку, карбас. Ты здесь без еды пропадешь. Тебе надо ехать на Новую Землю, Карбас теперь у тебя есть, как-нибудь почини и поезжай. Сам знаешь, у богачей работать тяжело. На Новой Земле будут колонисты. Тебе нужно туда записаться, так сказал Хохрома товарищу.

Вылка Ханец долго не женился. Девушки за него не шли: очень бедно он жил. Всю весну жил он около поселка на Югорском Шаре, промышлял нерпу, шкуры сушил и продавал за порох и свинец.

Однажды к поселку подошел путник. Он увидал чум, подошел и говорит:

— Ханец, как ты сюда попал?

Рассказы взяты из книги А.М. Щербаковой "Тыко Вылка". Издание посвящено жизни и творчеству ненецкого художника, автора эпических сказаний Тыко Вылки. Книга вышла в свет в в Средне-Уральском книжном издательстве в 1965 году. В оформлении обложки использован авторский рисунок Вылки.

Ханец сказал:

— Я давно приехал, меня здесь оленщики оставили. А теперь я хочу ехать на Новую Землю. Хохрома дал мне карбас. Мне теперь нужен только помощник.

Пришедший был Хыльтё Вылка. Он рассказал:

— Меня тоже оставили. Оленей у меня нет. Я работал у оленщиков. А как теперь буду жить, не знаю. У меня жена и сын, втроем живем.

— Заходи в чум! — сказал Ханец.

Вылка Хыльтё зашел в чум. В чуме слепая старуха варит нерпичье мясо. Вылка Хыльтё сказал: — Тебя женить надо.

Ханец ответил:

— Невесты не идут, потому что уж очень я плохо живу.

Хыльтё сказал:

— Нам нужно вместе жить. Наладим карбас как полагается. Вместе поедем на Новую Землю. Где бы ни умирать — все равно.

Ханец сказал:

— Очень хорошо. А где стоит твой чум?

— Мой чум стоит за лесом недалеко. Завтра сюда и перееду. У меня есть четыре собаки.

— Собаки на Новой Земле очень нужны, — сказал Ханец.

Прошел день. Хыльтё переехал к Ханецу. Поставили общий чум, стали жить вместе. Жену Хыльте звали Хунгля, а сына — Халко. Ханец и Хыльте очень подружились... Вместе охотятся на нерпу. Убили одного морского зайца, разрезали шкуру на ремни, продали оленеводам. Купили мешок муки, пуль, за нерпичьи шкуры купили кремневое ружье и мешков. Из мешков сшили парус для лодки.

Снег весь растаял. Прилетели птицы, утки, куропатки. У Ханеца был лук, из которого он стрелял. Ханец был очень меткий стрелок. Из лука он убивал уток и куропаток. Весна прошла хорошо.

Однажды Хохрома снова приехал и привез мяса. Хохрома сказал:

— Ханец, ты нашел себе помощника. Теперь вдвоем-то вам хорошо. Поедете на Новую Землю. Там хорошо.

Хохрома дал пороху и свинца на десять пулек. Он сказал:

— Ну, теперь прощайте. Живы будем, так, может быть, увидимся.

Хохрома уехал. Ханец и Хыльте прожили еще три дня. Погода установилась тихая. Ханец и Хыльтё нагрузили карбас и поплыли по направлению к Вайгачу. Целые сутки гребут вдоль берегов Вайгача. Погода очень тихая. На другой день прибыли в Карские Ворота. Остановились отдохнуть. Утром ветер подул с юга, попутный ветер на Новую Землю. Натянули парус. Две женщины край паруса руками держат. Временами волна заливает борта лодки.

Впереди показалась Новая Земля. Поздно вечером доехали. Остановились у мыса Логинова. Ночь переночевали. Утром вперед поплыли. Доехали до острова Хусова. На острове ходят четыре диких оленя.

Пристали под крутым берегом. Четырех оленей убили. Олени жирные, сало толстое, мясо вкусное. Мясо диких оленей очень хорошее! Ханец и Хыльтё оленьи желудки вычистили, кровью наполнили, мясо положили. Старухи едят сырое мясо и улыбаются. Одно говорят:

— Теперь мы живем!..

Морских зайцев много, моржей много. На морской косе там и здесь лежат морские зайцы. На берегу, в горах много диких оленей. Ханец и Хыльтё стали охотиться. Они говорят:

— Теперь надо искать русских: пушнину продать. На зиму продовольствия надо закупить. Говорят, что есть река Соханиха. Там, наверное, есть поморы-рыбаки. Надо туда торопиться, чтобы не ушли к себе на родину.

Поплыли в губу Соханиху. Приехали туда. Там было одно судно. Поморы их встретили. Ханец и Хыльте по-русски говорить хорошо не могли, но кое-как разговаривали, и поморы их понимали. Поморы сказали:

— Сюда приезжали Максим с Фомой. Откуда Вы приехали?

— Мы с Югорского Шара.

— Что продаете?

Ханец указал рукой на карбас и сказал:

— Там. Мясо есть, нерпичье сало есть, ремни есть, шкуры есть.

Ханец и Хыльтё всю добытую пушнину продали, чего нужно было, всего накупили. Потом поехали еще дальше. Обогнули Черный мыс и вошли в губу. В устье губы, на скалах, гагарки много сидит. В Черной губе они стали зимовать. Губа застыла. Хорошо живут. Нерпы много, морских зайцев, моржей. Питаются нерпичьим мясом и мясом морских зайцев. В горы (в тундру) не ездят.

Однажды Хыльте поехал на охоту в губу Железнова. В конце губы увидал след саней. Поехал вперед, поднялся на холм. Хыльтё поехал к чумам, про себя думает: "Что это за люди?" Подъехал к чумам. Из чума вышли люди, спросили:

— Откуда ты появился?

Хыльтё ответил:

— Я из чума приехал.

Они спросили:

— Как вы приехали на Новую Землю?

— Мы приехали на карбасе.

У них оказался хозяином Марк Ижемец. Остальные все были ненцы: Ледков Алексей, Ледков Прокопий, Лаптандер Ирико, Тайбарей Нохоко. Они добыли много пушнины. На двух карбасах приехали. Один карбас был особенно большой. Они приехали с Печоры.

Хыльтё поехал домой. Приехал и говорит своим:

— Сегодня я жителей нашел. На двух карбасах приехали с семьями.

Ханец сказал:

— Теперь хорошо. Жители, оказывается, есть. Не одни мы на Новой Земле.

Так они хорошо жили. Но вот подул ветер с запада. Пурга. На море волна больше стала. В полночь такая пурга задула, — ничего не видно. Они спали.

Вдруг Ханец закричал:

— Вода в чум пришла!

— Все вскочили на ноги. В чуме вода. На улице волна шумит.

Всю ночь они простояли на ногах. Все вещи развесили. Что можно из одежды, держали на плечах всю ночь.

Утром ветер стих. Вышли на улицу. Волны стали поменьше. На их счастье волной выбросило на берег огромную льдину. Это их спасло. Если бы не было льдины, их чум смыло бы в море. Они поставили чум на более высоком месте... На Большой Земле они не имели понятия, что такое волна.

Пурга прошла. Снова поставили чум, уже на другом холме, куда не достигала волна. Карбас остался цел. Он был заведен в реку, и волна его не достала...

Про цингу

Предисловие

В давние годы, в царское время, на Новой Земле невозможно было жить. Цинга была очень сильная. От цинги зимовщики умирали. Они жили в маленьких худеньких избушках. До сих пор белеют кости погибших от цинги. Очень древние эти кости, уже в землю вросли.

В те времена на Новой Земле было много белых медведей, морского зайца, белухи, моржа, песца, дикого оленя, рыбы.

Несмотря на такой богатый промысел, люди умирали от цинги. Умирали они потому, что в царское время попы и монахи запрещали есть мясо морского зайца и нерпы, это считалось большим грехом.

***

Из Печоры на двух карбасах выехали двадцать человек промышленников зимовать на Новую Землю. Они ехали добывать песцов, медведей, морского зайца. На одном карбасе были все ижемцы. С ними был один ненец с женой, матерью и дочерью. Их было четверо. Старуху звали Некона, а дочку — Некоця.

Когда показалась Новая Земля, промышленники разделились. Один карбас ушел в Карское устье. Ижемцы и ненец с семьей поехали к Мучному мысу. Пристали к берегу в Мучной губе. Здесь оказалась старая гнилая избушка. Ижемцы вышли на берег осмотреть избушку. Половина избы упала и сгнила. Около нее лежали кости покойников.

За губой увидали еще два дома. Пошли посмотреть эти дома. В одном доме еще можно было жить, а другой совсем развалился. Около изб белели кости: оленьи рога, черепа медведей, моржей. Ижемцы обрадовались, говорят:

— Это место, видно, промысловое было!

Ижемцы починили домик и стали здесь зимовать. Промысла было много. Хорошо промышляли: моржа, нерпу, морского зайца добывали.

Наступила зима. Губа замерзла. Ижемцы говорят:

— Когда на Мучном мысе выпадет снег, дикие олени сами сюда придут. Никуда ходить не надо.

Ненец говорит:

— Надо идти в тундру искать оленей.

Ижемцы отвечают:

— Не надо ходить, олени сами придут.

Никуда не ходят. Лежат в темной сырой избе, в карты играют. В месяц Малой Темноты все заболели цингой: ноги у них заболели, десна распухли, ходить не могут. Когда наступил месяц Большой Темноты, ижемцы стали умирать. Ненец с женой тоже заболели цингой.

Старуха Некона и Некоця — двое остались здоровые.

Ижемцы своих умерших товарищей вынесли на улицу.

Все ижемцы умерли, ненец с женой тоже умерли. Некона и Некоця остались вдвоем среди покойников. Они стали жить в углу около печки. В передней части дома лежали покойники. Так и жили Некона и Некоця, в доме темно, от покойников смрад. У них потому не было цинги, что они тайком от товарищей ели нерпичье мясо. Так и жили нерпичьим мясом.

Старуха Некона сделала из снега сени, чтобы пурга не попадала в дверь избы. Добытого осенью мяса морского зайца и нерпичьего мяса было очень много. Некона собрала мясо, собрала кровь и все это занесла в сени.

Старуха Некона молилась и приговаривала:

— Мы теперь будем есть нерпичье мясо. А бог, если ему надо, пусть как хочет, так нас и судит. Мы хотим жить. Сын мой и невестка не ели нерпичьего мяса и умерли. Бог не спас их от цинги.

У месяца Большой Темноты дни короткие. Пурга, ничего не видно. Некона и Некоця перестали выходить на улицу: только выходили в сени. Однажды в полночь кто-то постучал к ним в избу. Некона вышла в сени и крикнула:

— Кто там? Что надо?

Ни слова в ответ. Каждый день в полночь стали стучать в дверь, в сени. Потом стали стучать в дверь избы. Через некоторое время показалась черная голова, а туловища нет, только позвоночник, руки да ноги, а глаза сверкают как искры. Неведомое существо прошло мимо них вперед к покойникам, посмотрело на покойников, заглянуло в очаг и вышло обратно.

Некона думает: "Зачем понадобились покойники? На человека не похоже, нет туловища. Наверно, это цинга". Каждую ночь стало приходить. Некона задумалась: "Что-то надо сделать, чтобы напугать цингу. Сделаю-ка я крест!"

Сделала крест с одной перекладиной. В полночь опять вошло в избу, опять покойников рассматривает. Уходя обратно, посмотрело в их сторону и протянуло руки к Неконе. Некона двинула крест цинге навстречу. Цинга уходит и снова приходит. Всю ночь Некона оборонялась крестом. Только утром цинга вышла на улицу.

Не спавшие всю ночь, Некона и Некоця заснули, как убитые. Когда Некона проснулась, она стала думать: "Видно, крест не спасет нас. Если в полночь цинга снова придет, как будем ее прогонять?" Некона в уме сказала: "Люди говорили: цинга крови и свежего мяса боится". Некона набрала крови из нерпичьего мяса (мороженого) и растопила в котелке.

Снова настала ночь. Некона зачерпнула ковшик крови и поставила около себя. Когда пришла полночь, цинга опять вошла в избу, смотрит на покойНиков. Потом повернулась к ним и протянула руки к Неконе. Тогда Некона взяла в одну руку крест, а в другую ковшик с кровью. Некона направляет крест на цингу. Цинга то отступает назад, то снова подходит, чуть не вцепилась в Некону. Тогда Некона ударила цингу в лицо ковшиком с кровью.

Лицо у цинги все покрылось кровью. Цинга вдруг закричала:

— Фэ-э! Фэ-э! и чуть не упала с ног. Цинга вышла из избы и в сенях все приговаривает:

— Фэ-э! Фэ-э!

Когда цинга ушла, Некона набрала крови еще больше. Теперь Некона поняла: цинга в самом деле боится крови. Некона и Некоця весь день и ночь сидели около ковшика с кровью. Цинга перестала появляться.

Некона и Некоця и днем и ночью не выходили из дома. Дверь занесло снегом. Окна тоже занесло. В избе темно. День и ночь сидели с жирником. Наконец, сквозь занесенное снегом окно, сквозь снег стал показываться розовый свет. Некона подумала: "Теперь, наверно, светлое время настает, солнце показалось".

Снаружи послышались какие-то шаги. Кто-то, слышно, ходит по избе. Слышится рычанье медведя и лай песца. Некона и Некоця не выходят на улицу, боятся: медведей много ходит. Сколько-то еще прожили, медведи перестали ходить. Однажды Некоця вдруг сказала:

— Ой! Слышно, собаки лают!

Через недолгое время они услышали, кто-то ходит, как будто люди. Люди, слышно, кричат в трубу:

— Кто живой есть?

Неконавстала, открыла трубу И крикнула:

— Мы двое с внучкой. Я старуха!

Один человек, слышно, говорит другому:

— Старуха с девочкой живы остались.

Другой отвечает, слышно:

— Ну, и пускай! Пусть остаются! Наверно, среди покойников и сами умрут.

Первый говорит:

— Так нельзя, живых людей нельзя оставлять среди покойников.

Немного времени прошло, в избу вошел человек и сказал:

— Одевайтесь поскорее! Я вас увезу. Некона и Некоця вышли на улицу, на свет. Видят, одного человека уже нет, уехал, едва видно.

У доброго человека было четыре собаки. Он посадил на сани Некону и Некоцю, а сам пошел пешком. Три дня едва идет. Через три дня человек сказал:

— Вон там (на небе) поднимается туча, будет сильная пурга. Нам нужно заранее сделать домик из снега.

Через некоторое время домик был готов. Сверху он был накрыт шкурами. Еды осталось два куска мяса.

Человек сказал:

— Товарищ оставил мало мяса. Теперь я вас оставлю в этой снежной избушке. Здесь двум человекам поместиться можно.

Он еще добавил:

— Не бойтесь, я вас не брошу. Я приеду на большой упряжке, а только сейчас останьтесь.

Когда он уехал, действительно, ударил ветер, задула метель. И на утро была пурга, ничего не было видно. Три дня пурга шумела. Некона закрыла дверь пологом, чтобы не попадал снег. Они сидят, пережидая пургу. Некона сидит, задумавшись. В одной руке она держит мешочек с табаком. Вдруг Некоця говорит:

— Бабушка! Медведь!

Некона повернулась к двери, а медведь уже просунул голову в дверь. Некона набрала из мешка горсть табаку и бросила медведю в морду. Медведь с рычаньем повернул обратно, как обезумевший, чихая, побежал прочь и скрылся за метелью.

Прошло четыре дня. Пурга прошла. Небо стемнело. Добрый человек приехал на большой упряжке, на десяти собаках. Некона и Некоця уселись. На десяти собаках едут, только вихрь кружит. Они сидят и смеются.

Приехали в становище. Здесь, оказывается, все остались живы. Цинги не было. Мяса запасено много. Промысла много было: песца, медведя, морского зайца, нерпы, белухи. Некона и Некоця хорошо зажили. Некона стала чинить одежду и обувь: женские паницы, мужские малицы, пимы, липты. Иногда новое шьет или шкуры сушит. Так и живет. В избе было тесно, сделали чум, и Некона с Некоцей стали жить в чуме.

Когда наступило лето, нагрузили карбас и все поехали на Большую Землю.

ПЕСНЯ ТЫКО ВЫЛКИ

На берегу Карского моря, у высокого земляного холма стоит старая избушка. Она была когда-то новой, а теперь развалилась, вся заросла травой.

Белеют в траве оленьи кости, они тоже заросли травой. Давно забытые детские санки в землю вросли.

Здесь жил Тыко Вылка, скрывался от царских жандармов.

Много видел он горя, много страдал.

В те времена не думал я, что буду жить счастливой, светлой жизнью.

Теперь я живу в городе, в своем новом доме. Живу хорошо, хоть совсем не умирай.

Кто дал Вылке эту светлую жизнь?

Советские чистые люди, Советская власть. Они приняли мой народ, как свое дитя.

Спасибо великому русскому народу, спасибо Ленину-богатырю.

 

Пояснения и примечания

Вылка Ханец (Воспоминания об отце).

Рукопись получена через Архангельское отделение Географического общества. Перевод проверен с И. К. Вылкой. Пояснения к тексту.

Дед Ильи Константиновича Вылки происходил из ненецкого рода Яров и жил на Ямале. Был он бедняк, работал пастухом у богатых оленеводов. Звали его Ямбо. За работу ему платили оленями, но, если волк зарежет хозяйского оленя, хозяин брал оленя у пастуха.

Однажды волки зарезали несколько голов хозяйских оленей. Ямбо не мог расплатиться с хозяином и сбежал с Ямала за Урал, на Карскую сторону. Здесь тоже жили ненцы, род Вылка. Они приняли Ямбо с условием, что он будет называться не Яр, а Вылка. Ямбо женился. Жену звали Анна. У них родился сын Ханец. У Анны болели глаза, и она ослепла. Когда Ямбо умер, Ханец остался один со слепой матерью.

В кратких строках воспоминаний об отце И. К. Вылка отмечает основные черты его характера: опытность в охоте и морском промысле, верность в дружбе, заботу о семье.

В личной беседе И. К. рассказывал, что его отец был грамотным и его, Тыко, научил грамоте.

1. Триста оленей, в том числе олени ездовые, на питание семьи, обувь и одежду в течение года, считалось самым необходимым количеством для восстановления стада, богачи имели тысячи оленей.
2. В то время ненцы сами отливали пули из свинца, для чего имелись особые пулелейки, наподобие воронки.
3. Очищенные желудки оленей наполнили кровью, чтобы использовать ее на еду. Кровь оленей не только пьют, ее используют для лепешек и заправляют суп.

Ханец — по-видимому, происходит от глагола ханесь охотиться, промышлять, т. е., хороший охотник.

Ямбо — по-видимому, происходит от слова ямбой довольно длинный, долговатый, т. е. выше среднего роста, но не высокий.

Хыльтё—  с опущенной головой, понурый.

Хунгля — передняя нога оленя или собаки.

Халко — бугорок, выделяющийся среди ровного места. Ирико старичок.

Нохоко — маленький песец.

 

Про цингу

Рукопись "Про цингу" получена от Вылки в Ленинграде В начале 1960 года. Она написана на ненецком языке без перевода на русский. Перевод сделан после смерти И. К. Вылки и проверен В. Н. Ледковым.

На двух карбасах из устья Печоры выехали на Новую Землю коми и ненцы. На Новой Земле был хороший промысел. Но во время зимовки все коми и двое из ненцев умерли от цинги, остались только бабушка Некона и внучка Некоця, потому что они ели нерпичье мясо.

В тяжелых условиях полярной ночи им стало казаться, что к ним приходит цинга в образе человека без туловища. Некона прогнала цингу нерпичьей кровью. А с наступлением весны их увез добрый человек на становище ненцев, где все были здоровые, потому что ели сырое мясо.

Летом они благополучно вернулись на материк.

В письме, приложенном к рукописи, И. К. сообщал, что его рассказ "Про цингу" — быль, что один болевший цингой юноша рассказывал ему, как цинга приходит в виде девушки без туловища. По совету И. К. юноша стал есть нерпичье мясо и пить кровь и стал совершенно здоров.

Так суеверные рассказы зимовщиков действовали на воображение больных людей.

Говоря о заселении Новой Земли, И. К. сказал, что еще при царе Николае I, когда солдатская служба длилась 25 лет, некоторые родители увозили сыновей на Новую Землю, чтобы спасти их от солдатчины. Но прибывшие с материка люди были не приспособлены к суровым условиям Заполярья, не было соответствующих продуктов питания, и они умирали. Избы, построенные зимовщиками, постепенно ветшали и разваливались, хоронить покойников было некому. Главным бичом была цинга.

1. Собрала кровь — подразумевается, замерзшую кровь.
2. Избушка была вся занесена снегом, торчала только труба.
3. Кисет с нюхательным табаком.

Некона — хорошая, милая женщина.

Некоця — маленькая женщина.