Пересѣченіе Новой Земли подъ 76 градусомъ сѣверной широты.(окончание)

29 марта. Рано утромъ двинулись дальше. Вскорѣ мы подошли къ мѣсту, названному нами, "чортовой лѣстницей". Здѣсь кончается долина и съ одной стороны круто сползает ледниковый покровъ, съ другой почти отвѣсно падаеть гора. Внизу виднѣлось озеро св. Ольги. Видъ съ "чортовой лѣстницы" былъ самый красивый, видѣнный мной на всемъ пути. Спуск по "чортовой лѣстницѣ" хотя и представлялъ нѣкоторыя затрудненія вслѣдствіе оледенѣлаго спѣга и крутизны, по все же являлся возможнымъ и поэтому я рѣшился спуститься здѣсь. Надъ "чортовой лѣстницей" былъ устроенъ складъ провизіи, для чего Коноплевъ вырылъ въ снѣгу яму въ человѣческій рость и сложилъ тамъ провизію съ расчетомъ, чтобы ее хватило на 10 дней для людей и собакъ. Пока Коноплевъ былъ занять устройствомъ склада, я топоромъ вырубиль ступеньки по всему склону, "чортовой лѣстницы". Послѣ этого мы приступили къ спуску. Часть вещей мы прямо бросали внизъ, при чемъ они скатывались, другую же часть пришлось переносить на себѣ. Пустую нарту мы начали спускать вдвоемъ на веревкѣ, но затѣмъ Коноплевъ меня увѣрилъ, что онъ и одинъ справится съ этимъ дѣломъ. Однако вскорѣ я увидѣлъ, какъ онъ вмѣстѣ съ нартой летить вниз, выкидывая самыя комическія salta martale. Спустившись, я простился съ Павловымъ, такъ какъ онъ еще не рѣшилъ, пойдеть ли онъ до моря, или же займется изслѣдованіями окружающихъ горъ.

Визе Владимир Юльевич (1886–1954), полярный исследователь, член-корреспондент Академии наук СССР, лауреат Государственной премии. Участвовал в 14 арктических экспедициях, каждая из которых заняла достойное место в истории исследований Арктики. Назовем некоторые из них. Плавание на судне "Св. Фока" с двумя зимовками: с Георгием Седовым на Новой Земле (1912) и на Земле Франца-Иосифа (1914). Две экспедиции на ледокольном пароходе "Малыгин" (1928–1931), руководимые самим Визе. Рейсы на ледокольных пароходах "Г. Седов" и "А. Сибиряков" в 1929, 1930, 1932 и 1933 годах. Поход 1932 года стал первым в истории сквозным плаванием по Северному морскому пути за одну навигацию. За участие в этом рейсе Визе был награжден орденом Ленина. Владимир Юльевич внес огромный вклад в изучение природы Арктики и освоение Северного морского пути, создал научную школу в области морских ледовых прогнозов, разработал ряд теоретических проблем полярного мореплавания, изучал закономерности циркуляции атмосферы и ее роли в формировании ледового покрытия арктических морей. Весной 1913 года из в состава экспедиции Г.Я. Седова географ В.Ю. Визе и геолог М.А. Павлов вместе с матросами П. Коноплевым и Г. Линником совершили переход через Новую Землю от побережья Баренцева моря до побережья Карского. Это было первое пересечение Новой Земли в столь высоких широтах. Здесь приведено окончание описания этого путешествия в виде дневниковых записей Владимира Юльевича, опубликованного в "Известиях Архангельского Общества изучения Русского Севера" №№7-10 1917 г. Начало — Пересѣченіе Новой Земли подъ 76 градусомъ сѣверной широты. Фотографии и цветные диапозитивы Н.В. Пинегина

30 марта. Съ утра погода была хорошая при -16° Ц. Въ 7¹/₂ ч. мы двинулись по озеру св. Ольги. Это озеро имѣетъ около 5 версть въ длину и въ ширину около версты. Съ сѣвера къ нему подходить ледниковый покровъ, а съ юга прямо въ озеро обрывается глетчеръ Краноткина. Озеро было покрыто чрезвычайно толстымъ слоемъ льда необыкновенной чистоты и прозрачности. Иногда подо льдомъ слышалось журчаніе воды; озеро и зимой продолжаеть питаться подледниковыми ручьями. Собаки лихо тянули нарту по гладкому льду. Волкодавъ, Громила и Пьяная баба сейчасъ же воспользовались случаемъ покататься на чужой счеть, разставили ноги и предоставили тянуть себя другимъ собакамъ. Я шелъ впереди и, конечно, считаль шаги. Однако послѣднее не мѣшало мнѣ любоваться красивымъ пейзажемъ, оригинальность котораго увеличивалась чрезвычайно яркимъ кругомъ около солнца съ двумя побочными солнцами.

Пройдя озеро, путь сдѣлался неважнымъ, вслѣдствіе часто встрѣчавшихся пространствъ, совершенно лишенныхъ снѣга. Въ 12 ч. мы наконец выходимъ къ Карскому морю. Я горячо жму руку Коноплеву и поздравляю его съ тѣмъ, что мы первые пересѣкли Новую Землю подъ такой широтой и выяснили загадку, какую до сихъ поръ представляла собой пройденная нами часть Новой Земли. Такъ какъ томъ мѣстѣ, куда мы вышли, не оказалось плавнику, то мы пошли вдоль берега еще версты двѣ и, найдя наконецъ плавникъ, разставили здѣсь палатку.

Погода роскошная, небо почти совершенно безоблачное, только кое-гдѣ видиѣются тонкіе Cirrus'n и Cirro-Cumuli. Несмотря на -16¹/₂°, солнце сильно грѣетъ, чѣмъ мы сейчас же пользуемся и выставляемъ на солнце спальный мѣшокъ, который за послѣдніе дни, вслѣдствіе дыханія и неизбѣжно попадающаго туда спѣга, уже успѣлъ значительно отсырѣть. Затѣмъ мы собираемъ плавникъ для костра и выбираем хорошее крѣпкое бревно для креста, который я собираюсь водрузить здѣсь. Таковъ ужъ обычай здѣсь на Сѣверѣ — ставить кресты. Нашей экспедиціей въ различныхъ пунктахъ Новой Земли, большею частью опредѣленныхъ астрономически, было поставлено болѣе десятка солидныхъ крестовъ.

Къ вечеру къ нашей палаткѣ довольно близко подходить песець; всѣ собаки съ громкимъ лаемъ кидаются на него, но быстрыя ноги песца спасают ему жизнь. Одинъ Волкодавъ остается совершенно равнодушнымъ къ этой сценѣ.

Но воть уже затрещали костеръ, пламя жадно охватываеть сухой плавникъ, дымъ почти вертикально поднимается кверху. Что за роскошь такой костер послѣ маленькаго примуса! Запахъ дыма мнѣ чрезвычайно пріятенъ — онъ мнѣ напоминаетъ мои скитанія по дебрямъ Лапландіи... Я сижу у костра и гляжу на море. Море? Нѣтъ, это море! Это безжизненная, оледенѣвшая пустыня! Мертвое море! До самаго горизонта ничего не видно, кромѣ снѣгу, льду и торосовъ, снѣгу и льду... Правда, маленькій островокъ, лежащій верстахъ въ 5 немного разнообразить картину, но и онъ не вносить жизни въ пейзажъ, онъ тоже мертвый островъ...

Нашъ ужин (или обѣдъ, у насъ это всегда соединялось вмѣстѣ) готовъ. Въ честь Карскаго моря мы съѣдаемъ еще по плиткѣ шоколаду и выпиваемъ по глотку спирту. Послѣдній мнѣ кажется вкуснѣе и живительнѣе всякихъ ликеровъ.

31 марта. Къ ночи поднялся свѣжій ENE, который къ утру достигъ силы въ 10-15 метровъ, началась метель. Пришлось 30 часовъ подрядь провести въ мѣшкѣ. Лежать въ полномъ бездѣйствіи, когда каждый день, каждый часъ дорогъ, въ виду убывающихъ съѣстныхъ припасовъ, когда самъ горишь желаніемъ работать, желаніемъ сдѣлать возможно больше — это страшная мука, хорошо знакомая каждому полярному путешественнику.

1 апрѣля. День облачный, а потому объ астрономическихъ наблюденіяхъ, которыя мнѣ необходимо здѣсь произвести, не можеть быть рѣчи. Утромъ пришли къ намъ въ гости Павловъ съ его спутникомъ. Они съ запасомъ провизіи на нѣсколько дней спустились съ, "чортовой лѣстницы" и, пройдя озеро св. Ольги, остановились недалеко оть моря.

Въ 9 ч. утра я ушелъ на работу вдоль берега къ югу. Снявъ 10 версть береговой линіи, повернулъ обратно. По пути встрѣтилъ чрезвычайно много песцовыхъ слѣдовъ, но медвѣжьяго — ни одного! А отъ медвѣдей зависила дальнѣйшая участь моей экспедиціи, т.к. собачьихъ галеть у меня оставалось всего только на одну недѣлю. Полное отсутствіе малѣйшихъ признаковъ открытой воды лишь подтверждало, что надеждъ на, мишку совсѣмъ нѣтъ.... Во время обратнаго пути къ лагерю пошель чрезвычайно густой снѣгъ, который заволокъ берег и погрузил меня въ молочный туманъ. Заливъ Власьева (мѣсто моего выхода къ Карскому морю) весь покрыть толстымъ слоемъ снѣга, ноги то и дѣло проваливаются по колѣни.

Пока я былъ занять съемкой, Коноплевъ закончилъ установку креста. Кресть поставленъ въ 85 саженяхъ отъ берега моря, на небольшомъ холмика высотой ок. 5 саж. надъ уровнемъ моря. Высота креста много болѣе сажени, внизу онъ обложенъ солиднымъ каменнымъ гуріемъ. На кресть вырѣзана и выжжена надпись "Экспедиція Сѣдова". Пользуясь моимъ отсутствіемъ, а также и Каноплева, Пьяная баба ворвалась въ палатку и учинила здѣсь разгромъ: поѣла часть свѣчей разорвала мѣшокъ съ шоколадомъ и пачку съ сахаромъ. Негодный песъ за это былъ бить нещадно. Бѣдныя собаки! Они замѣтно похудѣли за это время, видно порція галеть, которая имъ выдается ежедневно по вечерамъ, мало удовлетворяеть ихъ. Всѣ безъ исключенія алчно пожирають человѣческіе экскременты. Ахъ, если бъ была хоть маленькая надежда на медвѣдя! Но и полярному медвѣдю нечего дѣлать въ этой обледеневшей пустынѣ.

Нѣсколько словъ, рисующихъ моего спутника. Когда я ушель на съемку, Павловъ шутя обратился съ вопросомъ къ Коноплеву, какъ это онъ отпустилъ меня одного? Что если теперь со мной что-нибудь приключится, что онъ будетъ дѣлать? Найдеть ли путь домой? — А воть лягу да и стану помирать! — былъ отвѣть Коноплева. Тогда Павловъ вынулъ компасъ и началъ объяснять ему: "Вотъ, когда мы сюда шли, мы шли на зюйдъ-ость, а теперь нужно идти на нордъ-весть..." "Никакихъ твоихъ нордъ-вестовъ я и знать не хочу! Какъ я вернусь на судно безъ господина Визе? Нѣтъ, останусь здѣсь, погибать такъ погибать!"

Въ 11 ч. вечера внезапно поднялся очень сильный и порывистый фіёнъ съ NW. Я уже лежу въ мѣшкѣ и съ ужасомъ прислушиваюсь, какъ завываеть вьюга, какъ вѣтеръ треплеть палатку. Безсмертные боги, скоро ли кончатся эти вьюги! Вѣдь есть предѣлъ терпѣнію и у полярнаго путешественника! Ночью Громила пытается ворваться въ палатку. Коноплевъ береть щетку для выметанія снѣга изъ палатки и ломаеть ее о крѣпкій череп собаки. Несчастный песъ! Мало того, что онъ страдаетъ отъ холода и голода, ему постоянно достаются жестокіе побои и только за то, что онъ родился архангельскимъ дворяниномъ, а не сибирской ѣздовой собакой.

2 апрѣля. Ночью сильнымъ вѣтромъ сшибло одну изъ палокъ палатки, но, къ счастью, намъ удалось сейчасъ же снова установить ее. Утромъ вѣтеръ дуетъ съ прежнимъ бѣшенствомъ. Продолжается противное лежаніе въ мѣшкѣ рядомъ съ сопящимъ, издающимъ нечеловѣческіе звуки, Коноплевымъ. Лежаніе въ полномъ бездѣйствіи, въ злобномъ и скучномъ настроеніи, при сознаніи, что еще одинъ день пропалъ. Одна мысль безостановочно сверлить мозгъ — скоро ли перестанеть вѣтерь? Здѣсь дѣлаешься суевѣрнымъ. Прислушиваешься къ порывамъ вѣтра и думаешь: "вотъ, кажется, начинаеть стихать!", но сейчасъ же спохватываешься и навязывается пугливая нелѣная мысль: "какъ бы не сглазить!" Или, когда Коноплевъ крѣпко выругается по адресу вѣтра, то подумаешь: "хоть бы не ругался, еще пуще озлится вѣтерь!"

Третьяго дня собакъ вовсе не кормили, вчера утромъ им дана обычная порція, сегодня они получать ее только вечеромъ. Когда собаки не работаютъ, имъ приходится голодать вдвое больше обыкновеннаго.

Къ 12 ч. дня сила вѣтра наконецъ уменьшается до 10 метровъ въ секунду. В 5 ч. вечера я иду со съемкой къ N и веду ее до невысокаго мыса Эдварса. Въ небольшой бухтѣ около этого мыса разбросано чрезвычайно большое количество плавнику. При возвращеніи я для сокращенія пути иду моремъ. Вчерашній фіенъ прекрасно убилъ снѣгъ и идти по нему теперь легко. Снѣгъ сверху покрыть массой мелкихъ камней, нерѣдко достигающихъ величины въ мѣдный пятакъ. Это опять-таки дѣло вчерашняго вѣтра. Большое количество этихъ камешковъ говорить за то, что мѣстные вѣтры, дующіе съ горъ, какъ на восточной, так и на западной сторонѣ Новой Земли, являются одной изъ причина отрицательнаго перемѣщенія береговой линіи и обмелѣнія проливовъ и бухть, тѣмъ болѣе, что порода, изъ которыхъ состоять горы, подвергаеть сильному вывѣтриванію подъ вліяніемъ метеорологическихъ факторовъ.

3 апрѣля. А пероидъ со вчерашняго дня поднялся на 20 мм и сегодня давленіе воздуха очень высокое. Абсолютно чистое небо и штильна, подтверждають, что мы находимся въ области антицикло, слѣдовательно, есть надежда на нѣсколько хорошихъ дней подрядъ. Встаю въ 3¹/₂ ч. утра, въ 5¹/₂ ч. занять опредѣленіемъ магнитнаго склоненія. Затѣмъ я подымаюсь на среднюю изъ пяти горъ въ заливѣ Власьева и опредѣляю ея высоту барометрически. Всѣ видѣнныя мною горы на Карскомъ побережьи имѣють одинъ и тотъ же чрезвычайно характерный видъ столовых, гор. Онѣ расположены большею частью приблизительно въ верстѣ отъ берега, имѣютъ высоту отъ 200 до 300 метровъ и въ сторону берега обрываются отвѣсно. Оба боковые склона также круты, сзади же горы большею частью пологи. Взявъ съ горы еще нѣсколько засѣчекъ, я возвращаюсь къ лагерю, гдѣ наблюдаю солнце секстантомъ для опредѣленія долготы. Коноплевъ все время смотрить на меня, какъ я орудую съ приборомъ. Послѣ наблюденій он спрашиваеть у меня разрѣшенія посмотрѣть въ трубу секстанта. "Ну что, видишь что-нибудь?" — спрашиваю я его. "Вижу, да только отчего туть два солнца, двоится въ глазахъ, что-ли?" "Да такъ и нужно, чтобы два солнца видно было". "Какъ такъ два, когда я безъ трубы отродясь одно солнце видѣлъ? Нѣть, вреть эта ваша труба!", — и онъ съ недовѣріемъ вручаеть мнѣ секстантъ обратно.

Около полудня я снова беру высоты солнца секстантомъ. По предварительномъ вычисленіи географическіе координаты астрономическаго пункта въ заливѣ Власьева оказались: широта 75°26'N, долгота 62°5'Е оть Гринвича. Отсюда слѣдуетъ, что восточный берег Новой Земли въ этой части нужно отодвинуть около 5 морскихъ миль къ западу сравнительно съ тѣмъ положеніемъ, какое онъ занимаеть на имѣющихся картахъ.

Вечеромъ въ гости опять пришли Павловъ со спутникомъ. Они недалеко отъ своего лагеря также установили крестъ. Такъ какъ Павловъ рѣшилъ на слѣдующій день двинуться въ обратный путь, то я распрощался съ нимъ, пожелавъ ему счастливаго пути. Пьяная баба опять бѣды надѣлала: поѣла изъ упряжи два большихъ ремня.

4 апрѣля. Въ 7¹/₂ ч. утра снялись съ лагеря и пошли на островъ Норске, лежащій въ 5¹/₂ верстахъ къ югу. Этотъ небольшой островокъ имѣетъ въ окружности всего около 2¹/₂ версть, возвышаясь надъ уровнемъ моря около 10 метровъ. Къ югу отъ острова Норске я увидѣлъ еще островъ, лежащій верстахъ въ 7. Прибывъ туда, я обнаружилъ, что то, что я принялъ за островъ, было на самомъ дѣлѣ полуостровомъ, соединяющимся съ Новой Землей низменнымъ и очень узкимъ перешейкомъ, ширина котораго мѣстами не превышала 25 саженъ. Очевидно, что этотъ полуостровъ, которому я далъ названіе Борисовъ наволокъ, еще въ очень недавнее время былъ островомъ. На поднятіе берега здѣсь ясно указывають береговыя террасы, которыхъ я насчиталъ шесть на западной сторонѣ полуострова. Перешеекъ настолько низменный, что онъ весь заваленъ огромными торосами и только при нѣкоторомъ вниманіи мнѣ удалось обнаружить его существованіе. Этоть случай лишній разъ доказываетъ, съ какой внимательностью и осторожностью должна въ зимнее время производиться опись береговъ въ полярныхъ странахъ. Здѣсь ми стали вполнѣ понятными тѣ ошибки, которыя встрѣчаются на гидрографической картѣ Новой Земли (напримѣръ вмѣсто трехъ острововъ Панкратьева оказался только одинъ, мыс Литке оказался островомъ и т. п.).

Еще въ тотъ же день я произвелъ съемку Борисова наволока. Погода въ продолженіе всего дня роскошная. Солнце, несмотря на морозъ въ 15-20°, такъ сильно грѣеть, что даже слегка обожгло мнѣ щеку. Борисовъ наволокъ почти свободенъ отъ снѣга и я нахожу особое удовольствіе въ шаганіи по твердой землѣ, а не по снѣгу. Мѣстами попадаются представители скудной арктической флоры, но съ какой радостью я собираю нѣсколько пожелтѣвшихъ и засохшихъ листьевъ и цвѣтовъ! Меня сопровождаетъ Фрамъ, который, поминутно наталкиваясь на песцовые слѣды, обнаруживаеть большое безпокойство. Кажется, Фрамъ настолько же хорошая охотничья собака, насколько плохая ѣздовая.

Я уже обошель весь полуостровъ, но въ такую роскошную погоду не хочется еще залѣзать въ мѣшокъ кажется достаточно въ немъ належался во время метелей. Я розыскиваю мѣстечко, гдѣ находится побольше растительности, и, вообразивъ себѣ, что это трава, съ блаженствомъ растягиваюсь. Фрамъ располагается рядомъ со мной и начинаеть лизать себѣ лапы. Я гляжу въ совершенно безоблачное небо и мнѣ кажется, что и не на берегу суроваго застывшаго Карскаго моря, а лежу гдѣ-нибудь тамъ, въ Россіи, на полѣ... Въ ушахъ звучить волшебная музыка... Особенно явственно я улавливаю звуки одной скрипки. Эти слуховыя галлюцинаціи не покидали меня съ этого дня до самаго прибытія на судно. До меня доносится дымокъ отъ костра и напоминаеть мнѣ, что Коноплевъ вѣроятно уже ждеть меня съ ужиномъ. Я спускаюсь съ обрыва и иду к палаткѣ.

5 апрѣля. Опять чудный день! Утромъ отправляю Коноплева съ нартой напрямикъ къ мысу, лежащему къ югу (мысъ Фернесъ), а самъ иду вдоль берега со съемкой. Открываю небольшую, но глубокую бухту, которой даю названіе Екатерининской. Къ этой бухтѣ близко подходить ледникъ Крапоткина, но высокая морена, лежащая приблизительно въ верстѣ оть берега, препятствует леднику непосредственно достичь моря.

Несмотря на то, что мнѣ, слѣдуя вдоль береговой линіи, пришлось пройти почти вдвое большее разстояніе, я прихожу къ мысу раньше Коноплева, котораго сильно задержали большіе ропаки. Съ мыса открывается вид на югъ, но я вижу все ту же безнадежную ледяную пустыню, нигдѣ ни малѣйшаго признака на полыньи... Вотъ я за послѣдніе дни прошелъ уже около 40 версть вдоль береговой линіи и ни разу не наткнулся на медвѣжій слѣдъ. Неужели приходится поворачивать обратно? А погода, какъ на зло, стоить такая роскошная, солнце буквально печетъ! Я гляжу на собакъ: отощалыя, изнуренныя, они грѣются на солнцѣ. Мнѣ приходить въ голову убить трехъ собакъ и ихт мясомъ прокормить другихъ. Тогда можно будеть продержаться еще около недѣли, за которую я успѣю снять навѣрное еще версть 60-70, а при такой погодѣ и больше. Но имѣю ли я на это право? Сѣдовъ такъ просилъ меня беречь собакъ! Послѣ короткаго размышленія я объявляю Коноплеву мое рѣшеніе повернуть обратно. Прощай целикое, пустынное Карское море! Врядъ ли я снова когда-нибудь увижу твои безбрежные льды.... Пройдет ли вообще по этимъ берегамъ человѣкъ? О, хоть бы солнце не такъ сіяло! Въ такую погоду вдвое тяжелѣе становится мысль объ обратномъ пути.

Ночевали на Борисовомъ наволокѣ. Вечеромъ я еще долго гуляю — прощаюсь съ Карскимъ морем..

6 апрѣля. Я понимаю Нансена, когда онъ пишеть: „чудный, теплый весенній день при -20°...". Про этотъ день я бы выразился так: "чудный жаркій весенній день". Утромъ было –17.5°, а днемъ температура повысилась до -7°. Стало такъ жарко, что я скинлъ съ себя все, что только могъ. Петербургскій житель въ этотъ самый день быль, вѣроятно, одѣть вдвое теплѣе меня. Вскорѣ послѣ того, какъ мы вы шли съ Борисова паволока, я увидѣлъ ослѣпительно бѣлую чайку, летѣвшую съ сѣвера на югъ. Это была первая птица, которую я видѣлъ съ осени. Пораженный ея красотой, я остановился, но она, не обращая на меня вниманія, продолжала свой путь, широкими взмахами сильныхъ крыльевъ разсѣкая прозрачный воздухъ.

Днем я сдѣлалъ очень пріятное открытіе: въ чайникѣ, сильно покрытомъ снаружи копотью и привязанномъ сверху нарты, подъ вліяніемъ солнечныхъ лучей успѣлъ растаять снѣгъ, наложенный туда съ утра. Нѣсколько глотковъ воды явились очень кстати, такъ какъ мы буквально изнывали отъ жары, снѣгъ же мало утоляет жажду. Въ этоть день мы добрались до самой "чортовой лѣстницы", сдѣлавъ болѣе 25 версть.

7 апрѣля. Съ утра почти все небо было покрыто Cirro-Stratu, а къ вечеру стали находить тяжелыя Strato-Cumuli. Вмѣстѣ съ тѣмъ температура повысилась съ -12.7° до -3.3°. Все это предвѣщало конецъ хорошей погодѣ.

Подъем по "чортовой лѣстницѣ" потребовалъ много труда, но сравнительно не такъ много времени. Пришлось втаскивать каждую вещь отдѣльно. Когда все было наверху, я наскоро разставилъ палатку, Коноплевъ же сталъ отрывать нашъ складъ. Подкрѣпившись чаемъ, мы отправились дальше. Вскорѣ мы увидѣли двухъ оленей, бѣжавшихъ съ юга на северъ. Въ виду дальняго разстоянія выстрѣлъ быль бы безполезень. На западной сторонѣ Новой Земли въ соотвѣтствующей широтѣ олени совершенно не водятся, но когда-то очень давно водились, т. к. экспедиціей въ прибрежныхъ горахъ подъ 76° сѣв. широты было найдено оленье копыто. Исчезновеніе оленей на сѣверо-западномъ побережьи Новой Земли нельзя приписать истребленію ихъ со стороны людей, такъ какъ охота на оленей въ этихъ частяхъ никогда не производилась. Причину исчезновенія оленей нужно искать въ другихъ обстоятельствахъ, весьма возможно — въ перемѣнѣ климата, что согласуется съ наступаніемъ въ настоящую эпоху ледниковъ на сѣверо-западномъ побережьи Новой Земли.

На ледниковый покровъ мы взобрались въ новомъ мѣстѣ; здѣсь подъемъ оказался настолько постепеннымъ, что при нашей помощи удалось поднять нарту, не выпрягая собакъ. Пройдя еще немного по леднику, мы раскинули палатку. Уже послѣ ужина я замѣтилъ, что разставили палатку прямо надъ трещиной. Но убѣдившись въ томъ, что трещина недостаточно широка, чтобы представить серьезную опасность, мы залѣзли въ мѣшокъ.

8 апрѣля. Въ 7 ч. утра температура воздуха только - 1.5°, давленіе за ночь понизилось. Все указываеть на надвигающійся циклонъ. Вышли въ 7¹/₂ ч. утра. Въ началѣ пути я еще имѣлъ возможность оріентироваться по тѣни, но вскорѣ солнце совершенно скрылось за облаками и я держалъ курсъ, сообразуясь съ вѣтромъ, который дулъ съ WNW съ силой оть 8 до 10 метровъ въ секунду. По дорогѣ довольно часто встрѣчались трещины, имѣвшія направленіе съ WSW на ENE, т. е. это были поперечныя трещины, обусловленныя уклономъ ледниковаго ложа. Въ 12 ч. вѣтерь усилился и началась вьюга, которая принудила насъ разставить палатку, пройдя 13¹/₂ версть отъ мѣста ночевки.

9 апрѣля. Утромъ я проснулся и услышалъ стукъ дождя о палатку. Я сейчасъ же вышелъ и началъ вертѣть пращемъ; термометръ показывалъ -1.9°. При этомъ было совершенно тихо, воздухъ былъ насыщень густымъ туманомъ. Вслѣдствіе этихъ условій погоды, наше продвиженіе было довольно медленное, т. к. черезъ каждые 150-200 шаговъ приходилось прибѣгать къ буссоли, чтобы не сбиться съ курса. Вскорѣ подулъ слабый S, который затѣмъ перешелъ на WNW; пошелъ снѣгъ въ перемежку съ дождемъ. Къ 12 ч. дня вѣтеръ усилился, поднялась метель. Опять пришлось раскинуть палатку, сдѣлавъ за день только около 12 версть. Судя по показанію анероида и принимая въ расчеть паденіе давленія за послѣдніе дни, мы должны были находиться недалеко отъ высшей точки на ледниковомъ покровѣ. Къ вечеру вѣтерь съ WNW достигъ силы бури. Температура воздуха немного ниже 0°.

10 апрѣля. Спальный мѣшокъ вслѣдствіе дождя и высокой температуры совершенно размокъ. Подъ мѣшкомъ, изъ-за таянія снѣга, образовалось большое углубленіе. Отвратительная погода не позволила утромъ двинуться дальше, анероидъ падалъ по 1 мм. въ насъ, что не предвѣщало ничего добраго. Дѣйствительно, къ вечеру опять поднялась сильнѣйшая буря съ WNW. Лежи въ отвратительномъ слизкомъ мѣшкѣ, изъ котораго клочьями лѣзеть шерсть, и пережидай!

11 апрѣля. Всю ночь и весь день буря неистовствовала, вмѣстѣ съ тѣмъ температура воздуха рѣзко понизилась до -20°, что замѣтно чувствовалось въ мокромъ мѣшкѣ. Мѣстами шерсть изъ него совсѣмъ повылѣзла, появились дырки, которыя отнюдь не способствовали сохраненію тепла. Мой спальный мѣшокъ былъ сшить изъ малицъ, весьма недоброкачественныхъ, поставленныхъ экспедиціи въ Архангельскѣ за невѣроятную цѣну въ 250 р. штука. Этотъ же поставщикъ, котораго нельзя иначе "аттестовать, какъ мошенника, снабдилъ экспедицію также пимами, ленты которыхъ оказались сдѣланными изъ кошки. Эти пимы совершенно расползались уже послѣ недѣльнаго употребленія, между тѣмъ какъ захваченные мною, купленные въ Ловозерскомъ погостѣ пимы служили мнѣ 2 года, при чемъ я сдѣлалъ въ нихъ сотии ворсть на Новой Землѣ и Землѣ Франца-Іосифа. Давленіе въ продолженіе дня продолжало понижаться.

12 апрѣля. Вечеромъ этого дня я писалъ въ дневникѣ: "озвѣрѣвшій вѣтерь продолжаеть неистовствовать при температурѣ ниже -25°. Проклятый дуеть все съ WNW безъ малѣйшей передышки, по крайней мѣрѣ, со скоростью 25-29 метровъ въ секунду". Полярный путешественникъ, запасайся терпѣніем!

13 апрѣля. До 12 ч. дня вѣтеръ не зналъ пощады. Наконецъ, сила его стала уменьшаться и мы вышли изъ палатки. Собаки всѣ занесены снѣгомъ, но мететь еще настолько сильно, что откапываніе ихъ имѣеть мало смысла. Только одинъ Громила почему то, въ сравненіи съ другими мало занесень. Подхожу къ нему и замѣчаю, что онъ мертвъ. Я вспомнилъ, какъ я ночью слышаль жалобный вой — это онъ вылъ перед смертью. Вѣтеръ снова усиливается и заставляетъ насъ войти въ палатку. Здѣсь мы принимаемся за варево — воть уже 52 часа, какъ мы кромѣ какао не принимали въ себя ничего горячаго.

Собаки начинають шевелиться, значить, ихъ не такъ ужь сильно, занесло. Въ 3 ч. снова выхожу изъ палатки. Вижу новую жертву трехдневнаго шторма — Волкодава. Онъ лежить на снѣгу съ отгрызанной головой. Недалеко отъ него сидить Фрамъ, онъ виновато смотрить на меня, морда его вся въ крови... Это онъ поѣлъ голову замерзшаго Волкодава. Я стараюсь не встрѣчаться глазами съ Фрамомъ.. Мы начинаемъ кормить собакъ, бѣдняжки больше двухъ сутокъ ничего не ѣли. Но гдѣ же Горюнъ, одинъ изъ лучшихъ моихъ псовъ? Мы находимъ его наконецъ засыпаннымъ огромнымъ сугробомъ. Онъ примерзъ своей длинной шерстью къ снѣгу и совершенно обледенѣлъ. Съ большимъ трудомъ мы вырубаемъ его топоромъ и кое-какъ освобождаемъ его шерсть отъ комковъ оледенѣлаго снѣга.

Въ 6 ч. вечера, при легкой метели мы наконецъ покидаемъ печальное мѣсто. Пьяная баба совсѣмъ плоха, ноги у нея почти отнялись и ее волочать за собою другія собаки. Выпрягаемъ ее, въ надеждѣ, что собака побѣжить за нартой, по она остается лежать на мѣстѣ, съ котораго навѣрное уже больше не поднималась. Отойдя 7 версть, сплошной туманъ началъ сильно затруднять нашъ путь и я рѣшилъ разставить палатку въ надеждѣ на лучшую погоду завтра. Ночью я не могу заснуть ни на минуту, въ какомъ то кошмарѣ я вижу передъ собою Волкодава съ отгрызанной головой...

14 апрѣля. Первый день Пасхи. На этотъ случай у нас оставлено по рюмкѣ спирту. Выпиваемъ его и христосуемся. Въ 7 ч. утра снялись съ лагеря. Сперва еще сильно мѣшалъ туманъ, но вскорѣ онъ разсѣялся и я увидѣлъ знакомыя горы на западномъ берегу Новой Земли. Черезъ нѣсколько часовъ туманъ снова заволокъ горы, вслѣдствіе чего я подошелъ къ горамъ версты на 3 восточнѣе, чѣмъ я расчитывал. Однако я рѣшилъ спуститься здѣсь. Лихо проѣхавъ на нартѣ около версты по крутому склону, я замѣтилъ, что далѣе глетчеръ обрывается совершенно отвѣсно. Не желая снова взбираться съ нартой наверхъ, я и Коноплевъ обвязались канатомъ и пошли на развѣдки. Но широкія трещины всюду преграждали намъ путь. Наконецъ я попалъ въ такой лабиринть трещинъ, что приходится ложиться на животь, чтобы топкіе снѣжные мосты подъ нами не обрушились. Дѣлать нечего, пришлось идти обратно. Впрягаемся въ лямки и втаскиваемъ нарту, что занимаеть около 2-х часовъ времени.

Подойдя къ горѣ Призрачной, мы замѣчаемъ двухъ людей и нарту, спускающихся съ ледниковаго покрова. Безъ сомнѣнія, это долженъ быть Павловь! Находить густой туманъ и вскорѣ мы уже не видимъ друг друга. Однако мы находимся настолько близко, что я ясно слышу голось Павлова, который мнѣ кричить что-то. Соединиться намъ такъ и не удалось и я разставляю палатку между горой Призрачной и горой Скалистой, сдѣлавъ за день около 30 версть.

15 апрѣля. Съ этого дня солнце въ продолженіе круглыхъ сутокъ не скрывается за горизонтъ. Полуночное солнце при двадцатиградусныхъ морозахъ. Благополучно прошли всѣ трещины ледника Таисія, обвязываясь въ болѣе опасныхъ мѣстахъ канатомъ. Съ ледника я уже вижу судно въ бухтѣ св. Фоки. Въ трубу я разбираю, что по случаю Пасхи оно расцвѣтилось флагами.

Спустившись съ ледника и дойдя до берега, мы раздаемъ собакамъ по ¹/₂ галеты послѣднее, что у насъ для нихъ оставалось. Теперь до судна остается еще только 6 версть. Мы двигаемся быстро, собаки хорошо везуть, но эти шесть версть кажутся мнѣ безконечными. Я замѣчаю, что темная группа отдѣляется отъ судна и приближается къ намъ. Насъ уже замѣтили. Черезъ четверть часа я уже жму всѣмъ товарищамъ руку, христосуемся...