Над Новой Землей III-IV

III

Утром 15 августа "Азимут", только что прибывший к радиостанции, отправлялся в Пуховый залив, чтобы отвезти туда экспедицию Дерюгина. Я воспользовался случаем посетить остров Пуховый, где находится один из самых больших птичьих базаров Новой Земли. "Азимутом" командовал Н. И. Евгенов, один из опытнейших северных моряков.

В последние годы Евгенов производил гидрографическое обследование устья р. Лены и участвовал в ряде экспедиций на Новую Землю и в устье р. Енисея.

Пройдя Маточкин Шар, "Азимут" повернул на юг. Шел он неподалеку от берега Новой Земли, постоянно измеряя глубины. К мысу Бритвин стали попадаться мелкие глубины, пришлось от берега отдалиться. Вход в губу Пуховую очень труден. Точной карты этого залива еще не было. Входили мы очень осторожно: тут много подводных опасностей. Якорь бросили неподалеку от избушки на правом берегу. Было около 12 часов ночи. Пока выгружали снаряжение и шлюпки экспедиции Дерюгина, я отправился на моторной шлюпке к острову Пуховому на птичьи базары.

Довольно большой километра два длины и около 400 м ширины Пуховый остров расположен поперек залива. Его длинная ось направлена почти с юга на север с небольшим отклонением северного конца к востоку. Западный берег, обращенный к океану, значительно круче и обрывистее восточного, почти везде покатого.

Когда мы пересекали остров с востока на запад, на полуночном горизонте только что начинала разгораться бледная заря. После подъема на возвышенность в средней части начал доноситься глухой шум, похожий на беспрерывное ворчание: "У-р-р-р-р-р"... На еще невидимом западном склоне кипела жизнь. Вот стали выделяться из ворчанья отдельные натужнохриплые крики: "Арр, аррр-а, аррр-а, арра, раа". Еще несколько десятков шагов крики стали доноситься со всех сторон. Над морем замелькали крылья. Несколько любопытных птиц налетели на нас и, описав круг, повернули к морю. Еще немного дальше, у самого края обрыва, показались первые птенчики, серые пушистые комочки.

И вот мы у самого птичьего базара. Обрыв из трухлявого темносерого сланца со слегка наклонными слоями. Хриплые крики взрослых кайр и тонкий писк птенцов. В глазах однообразное, как в кино, мельканье крыльев. Везде по уступам, спускающимся к морю, где только можно уместиться, сидят черные с белым брюшком кайры. Местами уступы обрыва круче и чаще, там птицы сидят настолько густо, что не видно камня. С моря беспрерывно прилетают новые, а сидящие улетают. Над морем кайра летит всегда очень низко, у самой воды. Ближе к обрыву она круто взмывает кверху и, несколько замедлив движение у самого гнезда, с размаху опускается на уступ к сидящим уже там птицам, где, кажется, и уместиться-то нет никакой возможности. Иногда птица садится буквально на головы, а иной раз, не рассчитав полета или не найдя места, кайра прижимается грудью к камню и бьет некоторое время крыльями, прежде чем ей удастся вползти на животе.

У возвращающихся с моря в клюве нередко серебрится рыбка. В таком случае птенец (кайра обыкновенно носит лишь одно яйцо) кидается к матери и начинает нетерпеливо теребить рыбу. Қайра, подержав добычу в клюве еще несколько мгновений, выпускает ее. Рыба мгновенно исчезает в зобу птенца. Заботливые мамаши то и дело соскальзывают на раскрытых крыльях с обрыва, отправляясь за пищей. В следующий момент они ударяются грудью о воду, и отскочив, низко летят в места, где ловится рыба, а птенцы иногда поодиночке, иногда сбившись кучкой, смирно, почти не двигаясь, только дрожа от холода, ожидают возвращения матерей и жалобно свистят. Но вот показывается мать. Начинается возбужденный крик, возня с рыбкой, жалко вытягиваются клювы. Накормив птенца, кайра садится на брюхо, приоткрыв крылья. Сытый, с раздутым зобом птенец, забравшись под их защиту, умолкает.

Мы прошли вдоль всего базара по краю обрыва. Высота его в этом месте около 40 м. Главный базар занимает в длину метров 200. При моем посещении острова кайры сидели гуще всего на небольшом, белом от птичьего помета мыске и прилегающем вырезе берега. Среди кайр виднелись изредка чайки-моевки. Гнездятся тут, по описанию Г. П. Горбунова, и тупики, но их мне видать не довелось. Все птицы уже успели вывести птенцов. Насиженных яиц было очень мало. На уступах кое-где пищали недавно вылупившиеся птенчики, но большинство было величиной с голубя; на их куцых коротеньких крылышках уже показались сизые пеньки — растущие маховые перья.

Приход людей, казалось, совсем не обеспокоил обитателей птичьего городка. Только ближайшие к обрыву — в расстоянии нескольких шагов от нас — слетели, но сейчас же вернулись к птенцам и первое время беспокойно оглядывались. Как и до нашего прихода, мирно плескалось море, белели груди бесчисленных кайр, от движения тысяч крыльев дрожал воздух и ровным шумом гудели птичьи крики. Спокойно переговаривались здоровые и сытые, плакали голодные и одинокие птенцы, ссорились по большей части из-за мест сварливые взрослые.

По подсчету Г. П. Горбунова, обследовавшего птичий базар на острове Пуховом в 1923 и 1924 гг., на базаре живет не меньше 600 000 кайр. Если бы промысел был поставлен правильно, то при таком количестве птиц базар мог бы приносить существенные выгоды большому количеству людей. Живущие в Пуховой губе промышленники пользуются базаром широко, но неразумно. Во время кладки они собирают с гнезд кайр громадное количество яиц. Сбор производится очень просто: человек, лазая по уступам, очищает гнездо за гнездом. Из-под ног сыплются камни, попадают в нижележащие гнезда, калеча и убивая наседок. Таким хищническим способом за несколько дней промышленники запасаются яйцами на целый год; в среднем сборщик добывает до 10 000 шт.

Мясо кайр вполне съедобно и даже довольно вкусно, но здешние промышленники этих птиц в пищу не употребляют и запасов мяса для себя не делают. Но на корм собакам истребляется множество кайр. Промышляют их в то время, когда птенцы еще не могут прокормиться самостоятельно, этим наносится страшный урон населению птичьего городка, особенно, если избиение производится палками. Человек ходит под обрывом или по его краю с длинным шестом в руках. Один взмах такого шеста сшибает сразу множество птиц. Они дождем сыплются вниз. Остается множество подранков, под удар попадают и молодые птенцы. Другой способ ловля особой пикой с петлей на конце — из-за меньшей добычливости применяется реже, чем охота с шестом.

Мы возвратились на "Азимут" в четвертом часу ночи. Выгрузка снаряжения экспедиции Дерюгина была закончена. Дерюгин и его спутники за время моей поездки на остров уже успели раскинуть лагерь на северном берегу залива. Распростившись с исследователями, отправились на пароход и мы. В 5 часов "Азимут" тронулся в обратный путь.

IV

Около полудня "Азимут" вошел в Маточкин Шар и ненадолго остановился у реки Чиракиной, вблизи лагеря береговой партии: нужно было по распоряжению начальника экспедиции оставить здесь моторный катер для передвижения топографов. Во время нашей стоянки к лагерю подплыли на карбасах ненцы Семен Вылка и его двоюродный брат. Оба с женами и ребятишками. С ними собаки. Эти ненцы, окончив летний промысел гольца в губе Поморской, где они живут постоянно, перекочевывают на Карскую сторону бить тюленей.

Евгенов предложил ненцам взять их лодку на буксир. По этому случаю женщины и ребятишки перебрались на пароход, опасаясь, что при быстром движении лодку зальет. В лодках остались только мужчины, по одному на руле, да собаки.

Новоземельского ненца трудно чем-нибудь удивить. Ежегодный приход парохода из стран, кипящих жизнью, приучил его спокойно встречать любые неожиданности. Вместе с провизией и новостями из далекого невиданного внешнего мира пароход привозил и разные диковины вроде граммофона, коровы, моторной лодки, электрического фонарика или радио.

Не понимая сущности машин, ненец принимает их совершенно так же просто, как существование сил природы, как нечто реальное, действительное, Все же, когда в разговоре с Вылкой я упомянул, что мы привезли самолет и в это лето от радиостанции полетит человек по воздуху, удивление и испуг отразились на скуластом лице моего собеседника. Он не раз слышал, что люди летают по воздуху, но одно дело рассказы, а другое — увидеть собственными глазами.

"Азимут" пробуксировал ненцев до средней части пролива. В это время ветер сменился на попутный. Ненцы перешли на лодку, подняли паруса и поплыли к Карскому морю.

У радиостанции в день прихода "Азимута" работа шла полным ходом. Началась разгрузка парохода.

Каждое утро ровно в 8 часов раздавался с "Юшара" протяжный гудок— сигнал начала рабочего дня. Сейчас же вслед за гулким эхо из ущелий и гор на пароходных палубах начинали грохотать лебедки, от бортов отваливали шлюпки, полные людьми. А еще через десять минут на берегу, уже заваленном грудами ящиков, бочек, каменного угля и кирпича, высадившиеся люди впрягались в груженую вагонетку и, налегая на длинный канат, привязанный к ней, медленно втягивали по узкоколейной железной дороге к радиостанции цемент, бревна, доски, части машин. И так до 5 часов, с перерывом на обед.

При постройке станции на Маточкином Шаре рассчитывали только на переговоры с Югорским Шаром и Маре-Сале. Впоследствии, однако, оказалось, что в зимнее время и ночью она может держать связь со всеми северными сибирскими станциями.

Домик состоит из трех комнат. В дальней от входа в последнюю зиму жил механик. Теперь здесь будет установлена батарея аккумуляторов. В большой средней комнате находится дизель-мотор и слесарная мастерская. В ближайшей ко входу — передатчики и приемники.

Здесь, на земле, отрезанной от всего мира на три четверти года, где люди чувствовали себя счастливыми, если не умирали с голода, где появление солнца-праздник, где человек еще носит в себе ощущение полной зависимости от природы, странно было слушать воплощенную в звуки человеческую мысль со всех концов света.

Вот журнал радиостанции. Рядом с метеорологическими радиограммами, со сводками агентства и декретами, — простые записи людей, держащих связь.

Пока шла разгрузка и на берегу росли горы всякого добра, мне удалось сделать несколько экскурсий по окрестностям станции. Чаще всего, разумеется, я направлялся в сторону Карского моря; хотелось попутно разведать расположение льдов. В том, чтобы их было как можно меньше, Мы все были заинтересованы до крайности. Ведь впереди поход к северу до мыса Желания, в места дикие и неисследованные. При первом же подъеме на прибрежные холмы можно было отметить, что льда в Карском море порядочно. Более точное представление о количестве льда составилось у меня после морской разведки. Это маленькое путешествие я предпринял с несколькими работниками радиостанции 20 августа на шлюпке с подвесным мотором. От становища до Карского моря около 12 км. Меня поразило необычное для Новой Землипочти полное отсутствие птиц на этом побережье. За всю поездку мы видели только около десятка чаек-клуш и моевок, двух поморников и уже далеко от берега, во льдах, несколько глупышей-буревестников.

По наблюдениям проживших здесь зиму, кайр, чистиков и тупиков на Карском побережье совсем нет. То же самое в один голос говорят и ненцы. По их словам, птицы западного берега не летят по проливу дальше первой трети его.

Весь следующий день держалась прекрасная тихая погода. У радиостанции в первый мало-мальски сносный день всегда суета. На этот раз доканчивали разгрузку. Все принимали участие в работе. На пароходе оставались сено и коровы, a их нужно было перевезти на остров в один день.

Кто бы мог подумать об исключительной трудности такого дела на Новой Земле? Выгрузка рогатых пассажиров на баржу и оттуда на берег — это только половина работы. Особенных хлопот и осмотрительности потребовали коровы при переходе от берега до хлева. Церемония шествия коров напоминала по меньшей мере царский выход: впереди — церемониймейстер, дальше блестящий эскорт людей разного ранга, от рядовых моряков до людей высокого общественного положения, ученых и уважаемых специалистов астрономов, гидрологов, магнитологов, был даже художник. Они цепью окружили коров и провожали животных до хлева. Церемония эта объяснялась необходимостью оградить одних животных от других. Дело в том, что сибирские ездовые собаки, а их на радиостанции около двух десятков, по характеру и повадкам схожи с волками. Все живое они привыкли рассматривать, как предмет для охоты. Поэтому наших хозяйственников возникли серьезные опасения за судьбу коров среди стаи таких головорезов, тем более, что коров они никогда не видали. Предосторожности оказались не лишними. Впрочем, часть псов обратилась в паническое бегство.

При этом "торжестве" присутствовали ненцы, как раз высадившиеся на берег. Часть ненцев уже видела этого "зверя" во время зимовки Борисова в Маточкином Шаре. Но при виде свиньи зрители пришли в полный восторг. Ой, хорошо! Вот так корова! Как морж, толстый корова! Кроме коров и свиней, в этот день на берегу побывал еще один четвероногий пассажир — бурый медвежонок, любимец и воспитанник команды "Азимута". Во время прогулки состоялось знакомство его с воспитанником радиостанции, белым медвежонком. При встрече сразу выяснилось коренное различие в характере этих представителей медвежьего рода. Когда сошлись оба зверя (белый в два раза крупнее), бурый мишка ощетинился, заворчал и встал в воинственную позу. Белый же, обнюхав незнакомца, страшно зашипел, задохнулся от волнения и неуклюжим медвежьим галопом... дал полный ход назад. Белый медвежонок для своего возраста довольно крупен, но плохо дрессирован. За короткое время нашего здесь пребывания не осталось, кажется, человека, которого бы он не покусал. Любимое занятие этого звереныша — хождение за людьми, пока не удастся, встав на дыбки, взять зубами пуговицу от пиджака. Лишь только этот маневр выполнен — полное блаженство разливается по морде детеныша. Закрыв глаза, со звуками, похожими на работу бензинового мотора, он начинает сосать и мусолить пуговицу. Изо рта катится пена, лапы крепко обнимают жертву. При попытке освободиться, сосун приходит в ярость и рвет зубами, что ни попало.

Хорошая погода держалась недолго. Утром следующего дня небо было попрежнему затянуто тучами, дул ветер. К вечеру начался шторм.

Люди, еще не знакомые с невероятной изменчивостью новоземельской погоды, никак не могут освоиться с необходимостью внимательного наблюдения за ее состоянием. В первые же дни пребывания нашей эскадры в Маточкином Шаре на этой почве случилось несколько приключений. Меряя здешние расстояния привычной мерой, новый человек при начинающемся ветре смело садится в маленькую лодочку. Ему нужно к пароходу, который от берега, на его взгляд, метрах в двухстах. Что тут раздумывать! Оглянувшись на полпути, мореплаватель замечает, что ветер его относит. Нужно налечь на весла! Еще через несколько минут он начинает понимать, что его усилия напрасны. Нет сил держаться даже на одном месте. Нужно кричать, звать на помощь, иначе через полчаса утлая лодочка будет в открытом море! А ветер крепчает. Волны уже брызжут через борт... К счастью, вахтенный на палубе одного из пароходов, случайно взглянув на восток, замечает в волнах черную точку. Баркас с хорошими гребцами показался мореплавателю посланником неба. Такой случай произошел с корреспондентом одной центральной газеты. Через несколько дней ветер унес в открытое море баркас с плотниками. Пароход "Купава" подобрал измученных, бледных, бросивших весла людей недалеко от кромки льда.

Продолжение Над Новой Землей V-VI